«И Аз тебе глаголю: яко ты еси Петр, и на сем камени
созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ей
(Мф. 16, 18).».

В сих словах Божественнаго Основателя Церкви заключается краткое, но весьма глубокое учение о непоколебимости Церкви Христовой до скончания века. Нам необходимо рассмотреть, в чем состоит сия непоколебимость Церкви, на чем она основывается и каким образом можем сделаться причастниками мы, отдельные члены ея.

На вопрос: каким образом Церковь Христова непоколебима и неразрушима, когда некоторые Церкви очевидно поколебались и разрушились? — Православная Восточная Кафолическая Церковь отвечает: Церковь Христова непоколебима в своем вселенском единстве. Не то это означает, чтобы никакая часть большая или меньшая, не могла отпасть от сего единства, но то, что, несмотря на отпадение иногда некоторых частей, всегда остается единая, святая, соборная и Апостольская Церковь, сохраняющая чистое исповедание веры и учение жизни, неповрежденное Священное Писание и Священное предание, и непрерывное преемство священноначалия и таинств.

Обуславливается сия непоколебимость вселенской Церкви тем, что основана она, по благоволению Отца Небеснаго чрез Св. Духа Самим Иисусом Христом, Который является и подлинным основанием и главою Церкви. А сия последняя есть тело Его, оживляемое Духом Святым. Апостол Павел пишет: «основания инаго никтоже может положити паче лежащаго, еже есть Иисус Христос» (1 Кор. 3, 11). В сих словах Апостол не только признает Иисуса Христа первоначальным и незыблемым основанием Церкви, но и отрицает возможность другаго подобнаго основания. Посему Ап. Павел, к которому первоначально были обращены Спасителем слова об основания Церкви, не может быть первоначальным основанием Церкви. Он может и должен быть признан лишь вторичным основанием ея, на Христе утвержденном и во Христе только непоколебимом. Да и в сем последнем смысле он является таковым не единично, а наряду с другими апостолами, сущу краеугольну самому Иисусу Христу (Еф. 11, 20), хотя и первым. Так учит о сем св. ап. Павел (Еф. 11, 20) и истинность сего понимания подтверждает Тайновидец Иоанн Богослов. Сей последний, описывая представившееся ему в духовном видении величественное здание небеснаго града Церкви вселенской, свидетельствует, что стена сего града имеет оснований дванадесять и на них имен дванадесять Апостолов (Апок. XXI, 14), а не одного Ап. Петра. Итак первым и главным основанием Церкви является сам Христос Спаситель и этим обусловливается ея непоколебимость.

Отсюда, наконец, становится ясным и то, каким образом соделываемся причастниками непоколебимости Церкви мы, отдельные члены ея.

Церковь непоколебима во Христе потому, что Христос есть не просто человек, а Богочеловек. В Нем человечество ипостасно соединено и так сказать, помазано Божеством, и чрез сие соединение соделалось непоколебимым; ибо само по себе непоколебимо только Божество. Посему и нам если хотим сделаться причастниками сей Божественной непоколебимости Основателя Церкви, необходимо с Ним благодатно соединиться. А сие возможно лишь чрез полное в вере и жизни послушание Матери нашей Церкви, которая, по слову Апостола, есть Дом Бога живаго и столп и утверждение истины (1 Тим. III, 15). «Апостолы», — говорит св. Ириней Лионский, — «в церковь, как в сокровищницу, вполне вложили все, что относится к истине, так что всякий желающий берет из нея питие жизни» (Против ересей III гл. IV, § 1). И все в ней истинно: заключено ли оно в писании или хранится в виде ненаписаннаго предания. «Из догматов и проповеданий, соблюденных в Церкви», — говорит св. Василий Великий, — «иные имеем в учении, изложенном в писании, а другие, дошедшие до нас от Апостольскаго предания, прияли мы в тайне. Но те и другие имеют одинаковую силу для благочестия. И никто не оспаривает последних, если хотя несколько сведущ Он в церковных постановлениях.

Ибо, если бы вздумали мы отвергать не изложенные в Писании обычаи, как не имеющие большой силы, то неприметным для себя образом исказили бы самое главное в Евангелии, лучше же сказать, обратили бы проповедь в пустое имя» (К Амфилохию, о Св. Духе гл. 27).

На верности Апостольскому преданию писанному и неписанному утверждается истинность и Вселенских соборов. «Мы неприкосновенно сохраняем все церковныя предания», — свидетельствуют отцы VII Вселенскаго собора в деяниях сего Собора. — Мы следуем древнему законоположению Кафолической Церкви. Мы сохраняем определения отцев. Прибавляющих что-либо к учению Кафолической Церкви, или убавляющих от него, мы предаем анафеме. Кто унижает какое-либо предание церковное, писанное ли то, или неписанное, тому анафема». (Деян. Всел. соб. т. VII стр. 284, 293, 294).

Однажды состоявшияся определения Церкви по решенным уже догматическим вопросам воспрещалось подвергать вторичному разсмотрению и перерешению. «Умоляю вашу святость,» — писал отцам III Всел. собора Карфагенский епископ Капреол, — «умоляю, чтобы вы, при содействии Св. Духа, Который, как я не сомневаюсь, будет в сердцах ваших при всех ваших действиях, силою древняго предания поражали новыя и доселе неслыханныя учения, не касаясь тех, которыя уже прежде отвергла Церковь, дабы под предлогом вторичнаго изследования не возобновлять того, что уже прежде отвергнуто. Ибо, если кто станет подвергать новому изследованию предметы уже решенные, о том по справедливости должно сказать, что он не иное, что делает, как сам сомневается в той вере, которая доселе имела силу». — «Таково мнение всех нас; мы все говорим то же!» в ответ на сие заявление Карфагенскаго епископа воскликнули отцы III-го Вселенскаго собора (Деян. Вс. соб. 1, стр. 230).

Так учит нас Кафолическая Церковь. Слышим ли мы ее голос и слушаемся ли его? Отвечу на сие словами святителя Григория Богослова: «процветали и прекрасно текли некогда наши дела. Тогда во дворы Божии не имело доступа это излишнее сладкоречивое и ухищренное (какое видим ныне) богословствование. Напротив того, сказать или услышать о Боге что-нибудь новое и удовлетворяющее одному любопытству, значило то же, что играть в камни и скоростью их перекидывания обманывать зрение, или забавлять зрителей разнообразными и женоподобными движениями тела. Простота и благородство слова почитались благочестием. Но после того как философия и охота к словопрениям, подобно какой-то тяжкой и злокачественной болезни, вторглась в наши Церкви, пустословие стали почитать ученостью и, как в книге Деяний говорится об афинянах, мы ни во что же ино упражняемся, разве глаголати что или слышати новое (Деян. XVII, 21). С сего времени какой Иеремия, один умеющий составить плач равномерный страданиям, оплачет наш позор и омрачение» (Слово 21; гл. II, стр. 15)! Дерзновенно переразсматриваются давно определенныя Церковью учения и не менее дерзновенно провозглашаются совершенно новыя! — У нас «всякий богослов, хотя и тысячи пятен лежат у него на душе» (Вас. Вел. о Св. Духе; т. III, стр. 287). Забывают наши новые богословы, что «никто не может войти в богословие и сказать подобающее о Боге, как только Духом Святым» (Никита Стифат, третья сотница § 85). «Ибо Божественное Писание постигается духовно, и сокрытыя в нем сокровища только духовным открываются Духом Святым. Душевный же человек откровений приять не может» (1 Кор. II, 13-14) (Ник. Сти. третья сотн. § 78)».

Вот почему и нет мира у нас. Все разстроилось у нас и еще более приходит в разстройство. И печалюсь сему, но и радуюсь. Печалюсь потому, что нет мира у нас. Но и радуюсь, что он будет! «Величайшее благо есть мир. Он прекрасен и делом и именем. Он Божий (Фил. 4, 7); Бог есть его Бог (2 Кор. 13, 11) и Сам Бог им именуется (Еф. 2, 14)» (Гр. Бог. слово 23, т. II, 186). Однако не всяким миром надобно дорожить. Ибо есть прекрасное разногласие, и самое пагубное единомыслие. Но должно любить (только) добрый мир, имеющий добрую цель и соединяющий с Богом. Когда же идет дело о явном нечестии, тогда должно скорее идти на огонь и меч, не смотреть на требования времени и властителей (дерзну сказать не только мирских, но и духовных) и вообще на все, нежели приобщаться лукаваго кваса и прилагаться к зараженным. Всего страшнее — бояться чего-либо более, нежели Бога, и по сей боязни служителю истины стать предателем учения веры и истины!» (Слово 6; т. 1, стр. 192-193).

Почему же уверен я, что и добрый мир, наконец, у нас будет. «Богом присуждено, братие, — чтобы из рода в род не прекращалось уставление Духом Святым пророков Его и друзей для благоустроения Церкви Его. Ибо, если змий древний не перестает изрыгать яд греха в уши людей на пагубу душ, то создавший наедине сердца наши (Пс. 3, 15) не воздвигнет ли убога (Пс. 112, 7), посылая в помощь наследию Своему меч духовный, иже есть глагол Божий (Еф. 6, 17)?» (Ник. Стиф. 2-я сотница § 34). Ей, воздвигнет!

Яко чада послушания, с усердием и любовию будем, братие, принимать от уст Матери нашей Православной Церкви чистое учение веры и жизни, истинное благодатное освящение и верное руководство к жизни вечной. И будем бегать всякаго рода лжеучителей, этих «аравийских, как выражается св. Афанасий Великий, — волков» (Софон. 3, 3). (Аф. Вел. на Мф. VII, 15-16; т. IV стр. 437-38). Аминь.

Произнесено 29 июня 1928 г. в г. Варна.