Учитесь видеть друг друга
Архиепископ Марк (Арндт)

О духовном единстве со святыми отцами и несвятыми современниками, о том, как в наше время становятся священниками, и могут ли современные монахи превосходить отцов-пустынников, о женском призвании, красоте не по шаблону и подлинной свободе православия – архиепископ Берлинско-Германский и Великобританский Марк (Арндт).

– Владыко Марк, насколько современные христиане готовы усвоить святоотеческую традицию и на пределе – воплотить в своей жизни само Евангельское Слово?

– Можно все усвоить. Главное – этого желать. Если сердце желает, то и тело к подвижничеству готово. Читать Священное Писание сегодня важнее, чем дышать. Мы должны пользоваться тем, что открыто Господом через святых отцов. Все уже сказано. Если сегодня я не езжу на ослике, но прилетел в Москву на самолете, это не значит, что я должен быть другого духа с теми, кто передвигался в свое время на ослике.

Соблазны сегодня те же, что были на протяжении тысячелетий. Только они воспринимаются сегодня по-другому. Когда изобрели радио, тоже все считали: все, конец света. А теперь появились интернет, новейшие средства коммуникации. Их можно обратить на пользу и ко служению ближнему Христа ради, а можно приспособить и к угождению собственным страстям. Это как выключатель: им можно пользоваться, чтобы включать свет, а можно – выключать. Мы должны стремиться к тому, чтобы всерьез воспринимать все, что мы читаем в святоотеческих книгах и слышим за богослужением, а главное то, что открывается нашему взору. Многие сегодня ходят будто с закрытыми глазами. Ничего не видят. Наверно, это последствия советского режима.

– Люди перестали видеть даже друг друга? Тогда это образ ада: «Когда ты о нас молишься, мы утешаемся, видя друг друга», – сказал череп бывшего колдуна авве Макарию, указывая на главную муку преисподней – не видеть лица друг друга.

– Это очень большая опасность, когда люди привыкают так жить. 20 лет назад такого еще не было. Разобщение отличает именно современные приходы. Это новое настроение современного поколения христиан, которые культивируют свою самость, помноженную на самолюбие и эгоизм. Все это мешает единству. Поэтому мы должны прикладывать все силы, чтобы уврачевать эту рознь.

– Так же как было уврачевано разделение Русской Православной и Русской Православной Церкви Заграницей?

– Всегда была только одна Церковь. Мы были обособлены административно, но не духовно. Административное разделение преодолели – и слава Богу. Но важно, что во Христе мы всегда были едины. Нельзя в данном случае говорить ни о каком разделении Церквей. Единство Церкви не может нарушаться ничем кроме раскола или ереси. А такого рода разделения между нами не было. Иначе бы мы не могли объединиться.

– Как созидается единство на приходе?

– Надо больше общаться. Например, у меня в соборе (Кафедральный собор святых Новомучеников и Исповедников Российских и Святителя Николая в Мюнхене. – Ред.) каждое воскресение после литургии – совместная трапеза. Мы общаемся. Иногда архиерей выступает, иногда священник. Миряне задают свои вопросы. Обсуждаем текущие проблемы. Это очень важно – живое общение между людьми, чтобы в процессе, когда они учатся слышать и видеть друг друга, формировалась община, преодолевался разброд.
Единство рождается в результате внутренней работы над собой всех прихожан. У людей возникает желание общения, закономерное, если человек пытается исполнить евангельский закон: отвергнуться себя (Мф. 16:24). Это сложно. Требует многого соборного труда. Единство не может быть сформировано извне, оно рождается изнутри. Но не само по себе, а из опыта молитвы и участия в Таинствах. Мы все члены Единого Тела. Когда мы причащаемся из Единой Чаши, мы объединяемся. Но это дарованное единство во Христе надо еще воплотить в жизнь, а для этого каждый должен прилагать старания. Это каждодневное общее дело, но многообразие его плодов и форм вырастает из Таинств.

– Распространяется ли эта закваска обретенного единства изнутри церковной общины на социум?

– Сегодня часто бывает так: дети ходят в воскресную школу, а дома то, что они усваивают, воспринимается если не в штыки, то по крайне мере не находит поддержки у родителей. Однако там, где священник ведет беседы о вере со взрослыми, укрепляется весь приход, сами семьи становятся прочнее. У нас был такой почти анекдотический случай. Одно время отец приводил двух девочек в воскресную школу, он «сдавал» своих дочерей на крыльце, не переступая даже порога, а сам два часа ходил вокруг храма. В конце концов священнику это надоело: «Вы крещеный?» – однажды буквально схватил он за руку этого отца. – «Да». – «Почему вы не заходите в Церковь?» – «Я профессор, но о Церкви ничего не знаю. И я боюсь». И тогда устроили первую беседу пастыря со взрослыми в доме этого профессора, потом чередовались и заседали в домах родителей других детей… Этот профессор сейчас священник нашей епархии! Он не оставил кафедры в университете, но принял сан и обрел главное служение своей жизни.

– Как человеку обрести путь спасения?

– Молиться. Когда молишься, все становится ясно. А также часто участвовать в Таинствах. Тогда открывается то, что надо именно тебе, – Господь Сам направляет твои ноги. Важно и пастырское попечение. Иногда надо просто взять человека за руку и ввести его в Церковь. Потому что многие сочувствуют верующим, по-своему верят в Бога и не отрицают Церкви. Более того, отдают на учебу в воскресную школу детей, но сами сделать первый шаг, чтобы войти в церковную общину, боятся. Советская власть за годы безбожной пропаганды все же чего-то добилась. Мы – пастыри и прихожане – сегодня должны быть мировоззренчески очень гибкими, чтобы правильно эти ситуации разрешать.

– Не знаю, насколько эта проблема касается Русской Православной Церкви Заграницей, но в современной России за миссионерскую активность и социальную работу православных в чем только не упрекают: от сращивания Церкви с государством до уклонения в католицизм. Особенно «достается» монастырям как образам Царствия Небесного на земле.

– Совершенно не понимаю упрека в том, что мы уклоняемся в католицизм. Если мы будем заниматься исключительно социальной работой, может быть, мы и уклонимся куда-то от православия. Тут важен подход, произволение, намерение, с которыми каждый приступает к служению ближнему. По-моему, сегодня этот труд даже выше того внешнего делания, которое позволяли себе отцы-пустынники, когда плели, например, корзины и потом продавали их. Они плели, чтобы прокормить себя, а сегодня монахи зарабатывают, чтобы прокормить других.

Например, у Сретенского московского мужского монастыря есть интернат на попечении, в котором около 100 детей. А еще под Рязанью у них же – сельхоз-подворье. Вокруг – полное опустошение, пьянство. А в организованном монастырем хозяйстве стали трудиться жены этих же пьяниц, началась какая-то жизнь. Монастырь поднял местность, которая скатывалась к вымиранию. И это приносит реальную социальную пользу. А часть прибыли, которую получает монастырь от ведения собственного хозяйства и производств, издательского например, отдается на содержание тех же сирот.

Тут важно обрести равновесие между литургической, молитвенной жизнью христиан, в частности монахов, и их внешней деятельностью. У каждого эта мера своя. А выработать ее можно, если постоянно пересматривать, оценивать свои позиции, каждый вечер осмыслять, что было сделано не так, и каяться, исправляться.

Вся красота православия в том и заключается, что наши монашеские и приходские общины строятся не по шаблону. Не потому что так Папа Римский или мама римская придумали. А так нам Сам Господь внушает. И мы, соборно внимая Божию внушению, каждый претворяем его в жизнь по-разному в силу своих обстоятельств и возможностей.

– Какова миссия женщины в этом общецерковном служении?

– Женщина всегда должна подражать Богородице. Мирно и тихо предстоять Господу, спокойно трудиться. Русскую Православную Церковь в годы гонений бабушки отстояли. И в последние годы именно женщины внесли особое оживление и во многом обеспечили церковный подъем в России. Очень много зла посеяно из-за стремления к равноправию полов. Женщина, наоборот, была возвышена в обществе до 1917 г.

– 2 марта чествовали Державную икону Божией Матери, явленную как раз в 1917 г. в момент лишения русским народом земного царства. Несем ли мы не только историческую, но мистическую – как сотелесники Христовы – ответственность за грехи тех, кто предавал Царя и царскую семью на казнь, разорял Россию? В конце концов, за Богоотступничество, ставшее причиной всего этого зла?

– Последствия любого греха лежат на любом члене Единой Церкви. Мы, конечно, унаследовали ответственность за это предательство и злодеяния и только через покаяние можем очиститься.

– Как воспринимается эта трагедия Русской Православной Церковью Заграницей: переживается ли сопричастность к этой ответственности, разделяются ли эти грехи с русским народом?

– Да, безусловно.

– В явлении Державной иконы Сама Царица Небесная восприемлет образы царской власти и точно возноситих над землей, предуказывая отныне путь обретения царства как взыскание прежде всего Небесного Отечества, восхождения в Него. Отсюда ли все те многие скорби (Деян. 14:22), которые последовали за 1917–1918 гг., а некоторые и длятся до сих пор?

– Мы несем ответственность за грехи и должны очистить сердца покаянием. Но сам тот факт, что Россия как уже обреченная страна выжила после советского ига и Русская Православная Церковь существует, – это чудо. Хрущев обещал показать по телевизору последнего попа. Безбожники старались всеми силами истребить Церковь. Беда в том, что люди, которые все это вытворяли, живут сегодня среди вас. Они не покаялись и не собираются этого делать. Если только Господь не приведет их каким-то особым, только Ему ведомым путем к покаянию.

Архиепископ Марк (Арндт)
Беседовала Ольга Орлова
Журнал "Покров"