Поучение архиепископа Пекинскаго и Китайскаго Симона (Виноградова; + 1933 г.)
в Неделю 26-ю по Пятидесятнице

Сказал Господь притчу: у одного богатаго человека был хороший урожай в поле и он разсуждал сам с собой: что мне делать, некуда мне собрать плодов моих. И сказал: вот что сделаю; сломаю житницы мои и построю большия, и соберу туда весь хлеб мой и все добро мое, и скажу душе моей: душа, много добра лежит у тебя на многие годы, покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный, в сию ночь душу твою возьмут у тебя, кому же достанется то, что ты заготовил. (Лук. 12.16-20).

Изображенный в притче богач есть образ человека, живущаго в отчуждении от Бога. Общественная жизнь в больших городах — со всеми делами и обычаями, служащими к удовлетворению человеческих страстей, — вся целиком проходит в отчуждении от Бога и в ней во всей полноте воплощается образ представленнаго в притче богача. Но и всякий верующий в Бога, предаваясь житейским заботам и отчуждаясь от жизни церковной, в некоторой степени приближается к этому образу и если сознательно и не повторяет того, что говорил тот богач, делами показывает что о Боге не помнит.

Однако, если человек, захваченный отчужденной от Бога жизнью, сознательно не отступил от Бога, если еще не потерял совести и в сердце его хранится искра страха Божия, то он способен бывает в одно мгновение обратиться к Богу и ожить духовно. Так было с Закхеем мытарем, о котором повествуется в Евангелии. Он был грешник, ради своего обогащения обижал и притеснял своих единоплеменников, но когда Господь заговорил с ним и пришел к нему в дом, он умилился, пред всеми исповедал грехи свои и дал обещание загладить причиненныя ближним обиды.

Обращение Закхея к Богу произошло так. Господь, окруженный многочисленным народом, проходил чрез город Иерихон, где жил Закхей. Закхей хотел только видеть Господа и для этого, забежав вперед, взлез на дерево, стоявшее при дороге, по которой шел Господь. Но вот Господь не прошел мимо Закхея, а заговорил с ним и посетил его дом, — и плодом этого посещения было покаяние Закхея.

Враг человеческаго рода — давол, зная, что грешные люди, когда благодать Божия осеняет их, легко обращаются к Богу и исправляют свою жизнь, старается создать для них такую обстановку, такую среду, в которой они не почувствовали бы посещения благодати.

Посмотрите на город, в котором мы живем. На каждой улице, на всяком видном месте объявляется, громко провозлашается: наслаждайтесь, ешьте, пейте, веселитесь. Кому что нравится — все есть. И это каждый день повторяется все в новых и новых видах, все в более обольстительных формах. Для чего это. — Для того, чтобы удержать в отчуждении от Бога уже уловленных в сети греха и, если возможно, прельстить и избранных.

Есть, пить и веселиться — само по себе не есть грех, в известной мере это и необходимо, но у верующаго в Бога вкушение пищи должно сопровождаться памятию о Боге и освящаться призыванием Его святаго имени, а веселие должно быть ограждено страхом Божием и растворено чувством благодарения Богу. Когда же собираются есть, пить и веселиться накануне воскреснаго дня или большого праздника, или во время поста, то явно, что это делается без памяти о Боге и без страха Божия, ибо употребление посвященнаго Богу времени на удовольствия или — без нужд — на житейския дела — есть прямое нарушение четвертой заповеди закона Божия.

Пусть ты не совершаешь при этом явнаго греха, пусть даже не пресыщаешься, не упиваешься — но самое согласие попрать то, что установлено во славу Божию, попрать ради чего то другого, есть дерзость непростительная. Тут не может служить оправданием и какая нибудь добрая цель, например благотворительность ради которой часто устраиваются увеселения в посты и накануне праздников.

Господь заповедал нам: „ищите прежде Царства Божия и правды его, и это все; т. е. все потребное для жизни „приложится вам". (Мтф. 6. 33). А у нас выходит наоборот. Ради собирания потребнаго для жизни явно попирается то, что установлено во славу Божию и ради нашего спасения, нарушается чин заповеданной сынам Царства Божия жизни.

Здесь, скажут, мы среди иностранцев. Необходимо считаться с их бытом и настроениями. Иначе мы лишимся их поддержки. Что же. — Разве мы вышли из Царствия Божия. — Нет — мы исповедуем свою веру в силу и славу Царства Божия. Литургию мы начинаем возгласом: „Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа". А молитву Господню, в которой просим о насущном хлебе, заканчиваем словами: „Яко Твое есть Царство, и сила, и слава Отца и Сына и Святаго Духа". Не ясно ли, что обстановка и среда, разрушающия наш правослано-церковный быт, создается врагом нашего спасения. Неужели же нам признать, что он сильнее Спасителя нашего Иисуса Христа, и забывая благия обетования Евангельския искать помощи там, где нет жизни Божией.

Пророк Иеремия, негодуя на то, что потерявшие веру в Бога иудейские правители искали помощи против халдеев у египтян, говорил от лица Божия: „два зла сделал народ Мой: Меня, источник воды живой, оставили и высекли себе водоемы разбитые, которые не могут держать воды" (гл. 1 ст. 13). Вот и у нас эти два зла: не вера в Промысл и не страх пред судом Божиим руководит жизнью, а стремление создать что то свое и превзойти других.

„О род", восклицает пророк Иеремия, „внемлите вы слову Господню: был ли Я пустынею для Израиля. — Был ли Я страною мрака. — Зачем же народ Мой говорит: мы сами себе господа, мы уже не придем к Тебе." — (Иер. 2. 31).

Так обличал пророк Иеремия Иудеев за то, что они, забывая Божие попечение о них, искали помощи у язычников. Да не будут же и нам в обличение эти слова, как были они обличением Иудеям.

9/22 декабря 1929 г.