(выступление  сопровождалось презентацией снимков  из 
жизни и служения покойного,  истории Покровского прихода  в г. Наяке) 

Ваше  Преосвященство, досточтимые отцы, дорогие гости и друзья!

От имени семьи  Слободских, хочу выразить благодарность  о. Георгию,  Приходскому Совету, матушке Екатерине Юрьевне и сестричеству Покровкого храма за устройство этого дня, за столь обильную трапезу, и за то, что вы всегда помните и всегда молитесь за моего отца, многолетнего настоятеля и строителя сего благолепного  храма.

Благодарим и  всех, кто приехал, чтобы вспомнить и почтить память моего отца, протоиерея Серафима. Вы приехали сюда в этот день потому, что отец Серафим как-то коснулся Ваших сердец и как-то затронул Вашу жизнь.  Многие из Вас лично помнят о. Серафима как пастыря, духовника, и наставника.  Другие помнят его как вдохновляющего преподавателя, будь-то в приходской школе, в церкви, или в детском лагере.  Некоторые знают его лишь по рассказам родителей и знакомых, а другие знают отца Серафима только как автора книги «Закона Божия».  Я хотел-бы, чтобы вы все ярко вспомнили и более близко ознакомились с жизнью этого поистине доброго пастыря, и с тем наследием которое он нам оставил.

Приклоняясь перед  всем тем, что мой отец смог осуществить за свою короткую жизнь, я издал книгу, которая сегодня вышла в свет, под названием «Протоиерей Серафим Слободской – Жизнь и Наследие».  Надеюсь что эта книга не только ознакомит вас с личностью о. Серафима, но и послужит нынешнему поколению  вдохновляющей памяткой  самоотверженной, христианской жизни. Сегодня  в моем кратком слове я хотел-бы передать вам сущность личности о. Серафима, и представить Вам его житейский и духовный облик. 

Протоиерей  Серафим Слободской – в нашем мысленном взоре встает образ священника, в рясе, в облачении, с крестом.... Но этот настоятель когда-то был маленьким, рос, воспитывался. 

Вот перед вами о. Серафим с его сестрами, когда ему приблизительно было 2 годика.  Родился он 11 сентября 1912 года в Черенцовке, около Пензы,  в семье иерея Алексея Слободского и его жены, Веры.  В наречении ему имени сомнения не было - Серафим.  За год до его рождения счастливую, дружную семью постигло тяжелое горе – умер от крупа младший сын - маленький Анатолий.  И только в Саровской Пустыни, в горячих молитвах преподобному Серафиму получили неутешные родители облегчение их тяжелой утраты, и с надеждой они вернулись домой, привезя с собой иконку – медальон, на одной стороне с ликом Пресвятой Девы Марии и на оборотной стороне преподобного Серафима.  И эту иконку из Саровской обители о. Серафим носил всю свою жизнь.  А теперь, я эту иконку ношу, и каждый день вспоминаю моего отца.

С ранних лет  Серафим, или как все его называли, Сима, проявлял способности к рисованию. От отца-священника, который сам был художником и иконописцем,  он научился владеть карандашом и кистью. Будучи  еще совсем маленьким, Сима нарисовал свой портрет и, не умея еще хорошо писать, попросил сестру: Напиши, это я: художник, священник, и певчий.  С малого возраста, Сима начертил себе три устремленных назначений жизни. И именно о них я хотел-бы Вам рассказать – художник, священник,..... Певчим, папа небыл, хотя у него был сильный баритон и он всегда служил в тоне с хором, а я добавлю вместо этого другое назначение – автор!

Итак, Сима сказал: 

Напиши  – это я –  художник!

Счастливое было детство Симы.  Ласковая  и дружная  семейная обстановка, уроки рисования  с отцом.  Художество Сима полюбил с самых юных лет. Но после революции 17-го года, и в последующие годы, все резко переменилось.  Школа, презрительная кличка – поповский сын, закрытие прихода его отца в Черенцовке.  Когда Сима подрос, он всячески старался получить формальное художественное образование, но Серафиму, как сыну священика, лишенцу, двери были закрыты, и несмотря на то, что его отец был другом директора Пензенского Художественного Училища, его не приняли.  Серафим переехал в Москву к своей родной тете,  но и там ему не позволили поступить в художественную школу.  Пришлось работать чертежником, но он все-же ходил на курсы «поощрения художеств», писал много картин и портретов, и бывали выставки его искусства.  Друзья его любили и ценили, за его бодрый энергичный характер, за его способности и ловкость в разных видах спорта, и за то, что он за короткое время успевал закончить художественную работу, да еще и другим помочь.

Когда наступила  Вторая Мировая война, и немцы  напали на Советский Союз, Серафим  был мобилизирован.  Он был определен в батальон лишенцев:  преступников, сыновей священников, и прочих «ненужных» граждан, был брошен на фронт без всякой подготовки. Только накануне отправки им выдали ружья и показали как заряжать. Много испытал Серафим.  Его постоянно посылали на разведку, чтобы проверить – есть ли там немцы или мины.

- Слободской ! Иди!.... всегда почему-то его посылали. 

-Коль убьют  то мы не пойдем, говорило начальство.  И Серафим ходил, всегда полагаясь на волю Божию. Много было случаев, где его товарищи погибали, а он избегал смерть.  Смерть не взяла, но взяли немцы, и имено худежство сохранило Серафима в плену.

1942-ой год.  Тяжелое время плена.  Сотни пленных умирали каждый день. Мерзли от холода, слабели от голода – все время голод, ужасный голод.  Несмотря на это, преданность Серафима воле Божией давала ему спокойную уверенность,  хотя он был не менее истощен, чем другие.  Пленные жались к нему, ощущая какую-то силу. 

Когда была возможность, Серафим делал наброски карандашем, на обрывках бумаги, всего, что только попадалось ему на глаза. Бывало, что за такой набросок получал от кого-нибудь ломоть хлеба или картошку. Это поддерживало его все более и более падающие силы. Однажды нарисовал часового. Тот пришел в восторг:

 - Gut, sehr gut! - и взял свой портрет. Через несколько дней он позвал Серафима и повёл его к коменданту лагеря. Это был особенный, счастливый день, и с этого дня судьба военнопленного Серафима Слободского пошла по совсем особому пути. Комендант лагеря был высоко культурным человеком и очень любил искусство. Он решил устроить, как он называл «свою Академию».  Он отобрал самых лучших художников из военнопленных, включая Серафима. Как он выразился, никакой мелкоты не надо!  Художники писали картины, пейзажи, декорации, портреты, и за это получали разные льготы и поблажки.  Со временем Серафиму даже разрешалось иногда выезжать в ближайший город, чтобы писать эскизы или покупать нужные для художества матерьялы, но всегда нужно было быть на месте для проверки.   Этот лагерь находился в Литве, около города Каунаса, и Серафима иногда пускали, с сопровождением часового, на службы в русский храм, и там он даже звонил в колокола.  Именно в это время, Серафиму удалось написать много картин, которые по сей день хранятся в нашей семье.  У нас так-же хранятся шахматы, которые Серафим вырезал из дерева во время его заточения.  Много было происшествий у Серафима в плену. Скажу сейчас о том, как он спас от смерти художника Андрея Александровича Ростовцева, и встретился с Николаем Александровичем Папковым, оба из которых тоже были пленными и стали его пожизненными, близкими друзьями.  Эти художники, Серафим, Николай и Андрей, вместе дали обет, что если выживут немецкий плен, то построят храм во славу Божию.  Это они осуществили, построив храм Покрова Пресвятой Богородицы здесь, в Наяке. И каждый внес свою лепту, Николай Папков – роспись,  Андрей Ростовцев – иконостас, а Серафим – постройку храма.  Руке о. Серафима принадлежат иконы Воскресения Христова над царскими вратами, Распятие, большая икона преп. Серафима Саровского с правой стороны храма, а также и многие маленькие иконы, расположенные по сторонам храма.  Эти иконы о. Серафим писал по заказу жертвенных прихожан, имена которых он писал на оборотной стороне иконы.  Итак, художество спасло его в плену, его художественный глаз и талант способствовал ему в постройке храма, а затем и в создании его книги – «Закон Божий». 

Напиши  – это я певчий, ... автор!

Отец Серафим  оставил всем нам замечательный  учебник, книгу «Закон Божий», который  он с любовью написал и сам  иллюстрировал.  Как-то еще в России отец его сказал:

- Россия - это такая большая страна и не нашлось никого, кто-бы составил хороший учебник Закона Божия.   Эти слова запали глубоко в душу о. Серафима.  Будучи в Германии после войны, где собралось много русских, Серафим Алексеевич, видя в молодежи, которая выросла в советских условиях,  духовную жажду, создал молодежный духовный кружок.  Участвуя со своим кружком на съезде РСХД – Русское Студенческое Христианское Движение, устроенное отцом Александром Киселевым, Серафим Алексеевич познакомился с его будущей женой, моей матерью, Еленой Алексеевной Лопухиной.  В феврале 1949-го года они поженились. Между прочим, эта была двойная свадьба – сестра мамы т. Таня выходила замуж за дядю Олега Родзянко. И в следующем году у них родилась дочка – Таня.  Серафим Алексеевич продолжал писать картины, вспоминая родину, которую он больше уже никогда не увидел. 

Вот тогда, еще не будучи священником, он и приступул  к делу составления учебника.  Для своей новорожденной Тани, он иллюстрировал в красках и написал  от руки первый том «Закона Божия»  под названием «Божий Мир».  Его первоначальная идея была написать красочный многотомный «Закон Божий».  Уже позже,  будучи в Америке,  о. Серафим решил издать его однотомным, в том виде, в котором теперь существует.  После его назначения на наякский приход в 1953-ем году, о. Серафим продолжал работать над своим учебником, хотя у него были другие многочисленные обязанности – приход, школа, семья, строительство церкви.

Весь огромный жизненный опыт батюшки, а также и чтение и изучение  творчества святых отцов и духовных писателей дали ему основу для этого великого труда.  Он часто писал «Закон Божий» по ночам, так как было столько много дел с приходом. Кроме того, ночью его не беспокоили телефонные звонки. И вот, когда оставалось время для отдыха, отец Серафим не отдыхал, а писал «Закон Божий». О. Серафим не только писал текст, он сам его иллюстрировал. Со своим художественным глазом и чутким педагогическим пониманием, он считал важным, чтобы на каждой странице была иллюстрация, и каждую часть книги он тшательно обдумывал.  Кроме многих икон святых и праздников, он сам рисовал все заголовки, церковную утварь, части храма, и карты.  Хочу добавить что копия карты, план Иерусалима во время земной жизни Иисуса Христа в Святой Земле, висит в гостинице на Елеоне, и служит путеводителем для множества паломников. 

Когда он нарисовал  молящуюся семью, он изобразил жену матушку Елочку, дочку Таню, и  младшего сына,  меня, стоявших перед  иконами дома и молящихся в храме в Наяке.  Он часто ездил в Свято-Троицкий монастырь, где печаталась книга, много часов сам работал в типографии, набирал клише, сам за это платил, и делал всё, что мог, чтобы помочь с изданием своей книги и ускорить выпуск.

Он никогда  не просил денежного вознаграждения за свой труд.  Он настаивал на том, чтобы его книга продавалась по низкой цене, чтобы быть доступным всем.  И действительно, за все шесть изданий «Закона Божия» в Америке ни о. Серафим, ни матушка Елочка, не получили ни одной копейки за «Закон Божий».  Самой большой наградой для него были восторженные отзывы о его, с такой любовью и тщанием, прекрасно составленном учебнике.

В 70-х годах книга начала  попадать в Советский Союз  в чемоданах зарубежников ехавших  в Россию, и даже те книги, которые отбирались в таможне проникали в страну.  Уже позже, Свято-Троицкий монастырь в Джорданвиле стал посылать множество экземпляров «Закона Божьего» в Советский Союз, особенно от третьяго и четвертого изданий.  В 2007 году Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, отвечая на вопрос о духовной литературе, печатавшейся в Зарубежье в годы советской власти, сказал: «Духовная литература, издававшаяся Русской Зарубежной Церковью проникала в Россию, хотя и в ограниченных количествах, даже во времена «железного занавеса».  И эта была очень ценная помощь.  А потом пришли иные времена, и созданное в Зарубежье наследие переиздали в России огромными тиражами – достаточно упомянуть «Закон Божий» протоиерея Серафима Слободского, по которому у нас учились и учатся в воскресных школах сотни тысяч, если не миллионы детей, а юноши по этой книге готовятся к поступлению в семинарию». Действительно, если посмотреть в интернете о обязательствах приема в любую семинарию или духовную академию в России, как например, Московскую, Воронежскую, Рязанскую, Ярославскую и Тамбовскую Семинарии и множество других, то в каждой найдется что надо прочитать и знать книгу прот. Серафима Слободского.  А мне приятно упомянуть – Пензенскую Духовную Семинарию.  Особенно приятно именно потому, что отец моего папы, мой дедушка, о. Алексей Слободской, окончил Пензенскую Духовную Семинарию в 1901-ом году.

Про отца Алексея  можно сказать теми-же словами, которыми выразился владыка Аверкий в своем слове на отпевании отца Серафима – о. Алексей, всей душою хранил верность Христу-Спасителю и самоотверженно служил делу спасения вверенной ему паствы.  Он не знал, насколько он повлиял на духовный облик своего сына.   О. Серафим так и не узнал о судьбе своего отца. Только в 1992-ом году нам стало известно, что о. Алексей был арестован в 1937-ом году и был приговорен к смерти 28-го августа того-же года, в день Успения Божией Матери.  Его обвинили в антисоветской пропаганде, но в этом обвинении о. Алексей себя виновным не признал.  Он был расстрелян 31-го августа. Конечно,  главная причина его ареста и расстрела состояла в том, что он был священником.  Так пострадал и умер мученической кончиной за веру Христову о. Алексей Слободской.

Возвращаясь к теме отца Серафима как автора, хочу сказать что «Закон Божий»  продается во всех книжных магазинах и храмах по всей России. Он уже переведен на английский и украинский языки, и на мое имя поступили прошения о разрешении перевода на грузинский, румынский, испанский и сербский языки.  Итак, «Закон Божий» протоиерея Серафима Слободского, продолжает просвещать множество верующих и ищущих веры по всему миру.  

Напиши  – это я –  священник!

Революция 17-ого года произошла, когда о. Серафиму было 5 лет.  Как-же получилось, что у человека, который фактически рос при безбожной власти возрасла такая твердая вера и сильная любовь к Богу и ближним?  Ответ на этот вопрос можно найти в юных годах Серафима, когда он жил с семьей в Черенцовке.

Вот в эти первые годы Сима получил  от своих родителей ту основу православного воспитания и мировоззрения, которая осталась с ним всю жизнь.  С младенческих лет Божий храм, а именно храм Архистратига Михаила в Черенцовке, где его отец был настоятелем, был его родным домом. Сначала на руках матери, позже стоя с сёстрами, Ниной и Лидой, впитывал в душу мальчик всё это своё родное, близкое: иконы, написанные отцом, возгласы отца-священника, песнопения и молитвы, звон колоколов, мерцание свечей, запах ладана… И полюбил он церковь и Христову правду, и не отделял их от той другой жизни вне храма.

Будучи  молодым человеком в Москве, Серафим  видел вокруг себя безбожие, противоречивые мысли, и он стремился понять смысл  и значение жизни.  Диалектический  материализм, который являлся составной  частью Марксизма-Ленинизма, он знал почти  наизусть. Это ему надо было знать, чтобы иметь твёрдые доводы и уметь давать отчет о своей вере. Не открыто, конечно, это было нельзя. Но он часто мысленно вёл споры с воображаемым противником и умел разбить его самые хитроумные  рассуждения.  Эти внутренние и действительные обсуждения как бы оформляли и утверждали его веру.

Все житейские трудности, которые Серафим  прошел, насмешки в школе, неудачи  с художественным образованием, арест  отца, а затем война и мытарства  немецкого плена и угроза репатриации, не придавили его веру, а наоборот, укрепили его душу и утвердили его любовь и веру в Бога.  Он подчинялся воле Божией, и не раз мне говорил – Нужно не только верить в Бога, но и доверять Ему. У о. Серафима эта вера была активной и он энергично и устремленно трудился и служил Богу и ближним.

Принял  о. Серафим священство в 1951 году, в праздник Входа Господня во Иерусалим, в Мюнхене.  В январе 52-го года семья Слободских отправилась в Соединенные Штаты Америки, где месяц спустя я и родился.  В 53-ем году о. Серафим был назначен настоятелем Покровского прихода в городе Наяке. В короткое время о. Серафим и матушка завоевали уважение,  доверие и любовь прихожан. 

Хочу  сказать несколько слов об отношении  и той особенной связи, которая была между о. Серафимом и его женой, матушкой Елочкой.  Они разделяли то-же мышление и ту-же цель жизни.  Материальным удобствам придавали мало значения. Жили они скромно, оба были бессеребреники, и всегда надеялись на милость Божию.  Смысл и содержание их жизни была церковь и жизнь прихода.  Во всем матушка была помошницей и сотрудницей батюшки, и они всегда друг ко другу проявляли любовь, поддержку и уважение. Хочу отметить, что и семья мой мамы, Лопухины, много помогали и оказывали поддержку о. Серафиму в приходских делах.

И о. Серафим  и матушка уделяли особое внимание детям.  Они знали, и всем существом верили, насколько важна ранняя основа в воспитании детей в христианской вере, в любви к церкви, в православном мировозрении и как важно, чтобы дети принимали активное участие в храме.  Дети и молодежь прислуживали на богослужениях, пели в хоре, читали на клиросе.  Для девочек о. Серафим с матушкой организовали младшее сестричество и девочки по очереди дежурили во время богослужений.  Мальчиков он привлекал прислуживать. Отец Серафим к каждому прислужнику умел подойти, с улыбкой сказать доброе слово, и таким образом мальчики и девочки сознавали важность их участия в богослужении. На праздниках было столько прислужников, что один приезший раз отметил:

 –  У Вас прислужников больше  чем у Иерусалимского Патриарха!

У о. Серафима был дар объединять людей и  привлекать к совместной работе и  к общему делу.  Со всеми он находил  общий язык, будь то маленькие дети, подростки, взрослые, или пожилые. Ко всем умел подойти, заинтересовать, утешить, помочь. Привлекал и людей преподавать в приходской школе.

Сам о. Серафим преподавал Закон Божий.  На его уроках отношения между учителем и учениками были как у отца-наставника с любимыми детьми. У него была естественная связь с учениками, он в каждом видел хорошее и он увлекал их своей горячей, доброй убеждённостью.  Припоминается один забавный случай. В то время русских учеников средней школы Наяка еженедельно выпускали раньше, чтобы они могли ходить на уроки Закона Божия.  В тот день урок о.  Серафима был о чудесах.  Кто-то сзади шалил, не слушал, и мой отец рассердился и обратился к нему по имени, - скажи, что такое чудо? В тишине услышался голос  моего двоюродного брата – Это будет чудо, если он ответит!  Папа с улыбкой вспоминал этот случай.

Еще хочется  отметить замечательные Рождественские Елки, которым о. Серафим придавал большое значение, и которые объединяли весь приход.  Он не только был во главе устройства, он сам трудился. Сняв подрясник, писал декорации, сколачивал  рейки. В день самой елки пьесы,  хороводы вокруг украшенной елки, приезд  Деда Мороза, игры и веселие продолжались до поздна.  Я помню с каким азартом мы все играли в «тумбу».  Наякская ёлка считалась образцовой, и многие приезжали издалека, чтобы посмотреть постановку и принять участие в Рождественских торжествах, и это заслуга о. Серафима, и всех которые с ним трудились.

В 1967-ом году, о. Серафим стал духовником детского лагеря НОРР (Национальная Организация Российских Разведчиков). Там он всецело влился в лагерную жизнь, но не только в часовне и на богослужениях имел влияние на молодежь.  В молодости батюшка был спортсменом – он играл в футбол и был вратарём, увлекался волейболом, играл в городки.  Все это помогало ему находить с молодёжью общий язык, и они ему отвечали любовью и уважением.  О. Серафим организовывал волейбольные игры, часто судил, а иногда даже сам играл.  Он терпиливо помогал детям учиться разным видам спорта, будь то футбол, софтбол, или эстафеты. От  него дети начинали сознавать, что они способны, и что никогда не надо сдаваться.  Многие связи  с молодёжью добрый пастырь утвердил на спортивной площадке.

Всем  вам известна роль моего отца в постройке храма здесь в Наяке. Но нужно упомянуть и жертвенность всех прихожан, от самых юных до самых пожилых. Воодушевленные о. Серафимом,  все потрудились в осуществлении этого великого дела, включая Владимира Михайловича Толстого, архитектора храма.  Припоминается случай, где явно чувствуется Божия помощь.  Когда началась работа над постройкой храма, денег было мало, и в ответ тем, кто боялись начинать работу постройки из-за неимения средств, о. Серафим говорил:

- Деньги – это не Ваша забота, это забота Господа Бога. Мы-же ведь строим храм Божий.

Вот, приход подал прошение в банк на заем для  постройки храма.  Банк отказал  церкви сказав, что они не уверены – сможет ли приход выплатить заем.  Несмотря на это, о. Серафим настоял, чтобы постройка продолжалась. Он сам мешал цемент, тачкой возил кирпичи и работал вместе со всеми.  Случилось, что директор банка  проезжал мимо постройки. Увидев так усердно работавшего настоятеля с прихожанами, он, вернувшись в банк, дал распоряжение одобрить заем. Он решил, что если сам настоятель и все прихожане так усердно трудятся на постройке, то подавно,  приход будет выплачивать долги.

Особенно  знаменательный  день был водружения купола на храм, где О. Серафим, Николай Александрович Папков, и Андрей Александрович Ростовцев, в немецком плену вместе давшие обет построить храм,  с радостными сердцами наблюдали как храм, их многолетняя мечта, принимал все более и более совершенный вид.  А о. Серафиму было особенно приятно, когда построили колокольню над храмом, так как он очень любил звонить в колокола и был знатоком церковного звона. 

В 1962-ом году члены администрации Гарвардского университета в Бостоне, одного из самых известных и престижных в Америке, узнав что о. Серафим специалист по церковному звону, пригласили его приехать, прочитать лекцию, и позвонить в колокола.  В то время там хранились русские колокола из московского Данилова монастыря.    Приглашение обрадовало отца Серафима и он его принял. После лекции,  поднявшись на колокольню в Lowell House, где висели колокола, батюшка сразу увидел, что они не подвешены как нужно и, что верёвки неправильно приспособлены к звону.  Ему пришлось всё менять и перевязывать, что было не так легко. Наконец он как-то верёвки приноровил. Затем, Гарвардский университет впервые услышал настоящий русский церковный  трезвон.  По нынешний день фотография о. Серафима, звонившего в Даниловские колокола висит в Гарвардском университете.  В 2008 году  эти исторические колокола были возвращены в Данилов монастырь.

Нельзя не упомянуть  дар проповедничества о. Серафима.  Его проповеди отличались глубиной содержания и сжатостью формы. Но у него была ещё и другая особенность. Благодаря своей художественной натуре, он давал в проповедях необыкновенно яркие образы. Но не думайте, что это просто так происходило.  О. Серафим посвящал много времени подготовке, чтобы его проповеди были доступны и понятны слушателям.  Он их всех выписывал от руки, но он не просто писал – он отдельные части подчеркивал, некоторые фразы писал более крупными буквами, другие – разными цветами.  Кроме того, о. Серафим часто рисовал маленькие картинки, чтобы ему легче запомнить и более отчетливо передать слушающим суть его проповеди.  Папа считал, что нельзя выходить на проповедь, полностью не подготовившись. Среди сегодняшних слушателей, я знаю, что есть те которые помнят,  как о. Серафим в пустом храме, когда не было службы, репетировал свою проповедь.

Все, кто хранят память об отце Серафиме, в первую очередь говорят о той радости, с которой он встречал великий и светлый праздник Пасхи. О. Серафим просто сиял, и его радость охватывала всех. Мало кто читал слово Иоанна Златоуста в пасхальную ночь на заутрени с таким чувством как мой отец, когда он приглашал всем «насладиться пиром веры».  Помнится его торжественное обращение к народу, «Христос Воскресе», и громогласный ответ «Воистину Воскресе» всех молящихся и, особенно, детей, прислужников и прислужниц, т.е. младшее сестричество.  И это ликование тоже ощущалась в других моментах, ибо кто может забыть ту радость на лице о. Серафима, когда на венчании, он торжественно вел новобрачных вокруг аналоя при пении «Исаия ликуй».

Жизненный путь о. Серафима, который привел его  невредимым из Черенцовки, Пензы, Москвы, а затем из Европы и Германии, в Соединенные Штаты и, наконец, в Наяк, не может не тронуть души  всех знавших и помнящих его.  И какое же наследие оставил нам батюшка?   Он оставил нам образ истинного русского пастыря, который душу свою полагал за пасомых, своих прихожан. Он был правдолюбом, действовал по совести, всегда защищал истину, никогда не думая о своей собственной выгоде.  Отец Серафим оставил нам чудесный, благолепный храм и образцовый приход.  И наконец, он оставил в назидание нам замечательный учебник «Закон Божий», который уже 54 года просвещает в истинной вере православных и ищущих православия.

Куда  я не путешествую по Русскому Зарубежью, по Европе, и по Америке, а так-же и теперь по России, всюду я встречаю людей, которые рассказывают мне о том, как о. Серафим им оказал помощь, сказал доброе слово, выслушивал их радости и скорби, или как они ценят его труд «Закон Божий».  Спасибо всем, кто помнит моего отца и спасибо всем, кто помог ему осуществить в его жизни того, что Бог сподобил ему сделать в его служении Христовой Церкви. Ибо приход – это общее дело.  И прихожане, благодаря воодушевившему их доброму пастырю, создали приход Покрова Пресвятой Богородицы в Наяке –  жемчужину Русского Зарубежья.

В заключение скажу, что особенно выдающаяся черта о. Серафима была его сострадательная любовь к ближним. Он никогда не уклонялся в крайности считая,  что к человеческим слабостям надо относиться с большой любовью. Он легко винил себя и часто повторял: «Главное – любовь». Он всем своим существом воспринял заповедь Спасителя о любви к Богу и ближним, и эта любовь была самым богатым даром, присущим моему отцу.  И эту любовь, и ту великую Пасхальную радость о. Серафима, хочу пожелать всем вам.

Алексей Слободской