Святитель Иона Ханькоуский - исповедник Русского Зарубежья
Автор: Зоя Градова

Детские и юношеские годы. Учеба в Казанской духовной академии. Монашеский постриг. Оптинские старцы Иосиф и Анатолий

Преосвященный Иона, в миру Владимир Покровский, родился 17 апреля 1888 года в селе Рогачево Дмитровского уезда Московской губернии.

Он закончил Московское Заиконоспасское духовное училище и Калужскую духовную семинарию, по успешном окончании которой в 1910 году будущий святитель как лучший воспитанник был отправлен за казенный счет в Казанскую духовную академию. Своими успехами в учебе он выделялся среди своих товарищей и по окончании академии был оставлен профессорским стипендиатом.

Летом 1912 года Владимир Покровский принимает монашество, при пострижении получает имя Иона, зачисляется в число братии Оптиной пустыни. Вскоре он был рукоположен в сан иеромонаха. Его духовными наставниками были Оптинские старцы - преподобные Иосиф и Анатолий Младший. Иеромонах Иона блестяще закончил духовную академию в 1914 году в возрасте 26 лет. Когда освобождается 2-я кафедра Священного Писания Нового Завета, он получает предложение занять эту кафедру. Отец Иона принимает предложение и становится исполняющим должность доцента Казанской духовной академии по 2-й кафедре Священного Писания Нового Завета, оставаясь таковым до 1918 года, когда из-за сложной политической обстановки он был вынужден покинуть Казань.

Годы Великой войны и революции

В марте 1916 года иеромонах Иона отправляется в действующую армию. 30 июня 1917 года приказом по ведомству протопресвитера военного и морского духовенства был объявлено: «На должность проповедника 2-й армии назначен 10-го июня того же года доцент Казанской Духовной Академии иеромонах Иона». Вероятно, это назначение было следствием личного желания отца Ионы, так как в том же приказе отмечалось, что он «не имеет права на получение пособий военного времени», то есть находится в армии вне штата, являясь своеобразным «добровольцем». Такой поступок молодого иеромонаха заслуживает особого уважения, поскольку в те дни некогда славная Российская армия под влиянием тлетворной пропаганды разлагалась на глазах. Протопресвитер Георгий Шавельский впоследствии писал: «Одним из первых дел революции было то, что у солдата засорили его совесть, внушив ему, что нет Судьи человеческой совести, то есть Бога, что он должен жить для себя, а не для других, помнить о земле и забыть о небе». Надо сказать, что 2-я Армия (Западный фронт) была одной из наиболее «обольшевиченных», и в дни назначения туда отца Ионы главнокомандующий армиями фронта генерал-лейтенант А.И. Деникин отмечал, что «в общем, настроение войск 2-й армии хуже, нежели в других армиях, и, по-видимому, значительно хуже, чем это представляется командарму».

В 1918 году отец Иона возвращается в Казань и продолжает преподавать в духовной академии. Согласно документам Пражского архива, в мае 1918 года иеромонаха Иону арестовывают в Казани за то, что у него в квартире был обнаружен представитель атамана Оренбургского казачьего войска генерал-лейтенанта Александра Ильича Дутова. При аресте отец Иона был обвинен в контрреволюционной деятельности, связанной с толкованием декрета об отделении Церкви от государства, изданного 18 января 1918 года, а также в раздаче листовок «Значение самодержавия в строительстве Российского Государства».

«Пробывши в заключении всего лишь несколько часов, мне пришлось убежать, но по приезде на барже в Пермь я был пойман, искалечен, вырваны были волосы и без чувств, в одной рубашке, унесен в тюрьму. Через четыре дня по заключении меня и еще 18 заключенных, которым предъявили особо тяжкие обвинения, посадили на железную дорогу, потом на пароход и по р. Тавде направляли в Тюмень, на суд народного трибунала. На шестой день пароход был обстрелян войсками Сибирского правительства, только что освободившими Тобольск, и мы были освобождены.

Больной, не имея решительно никакого вида, я Христовым именем пропитался в течение одного месяца, работой в поле одел себя и под вымышленной фамилией поступил в кооперацию; прослужил два месяца инструктором и, заручившись удостоверением, поступил в учителя начальной школы Тобольской губернии. Когда мне представилось возможным получить газету и таким образом узнать о положении Омска о и лицах, знающих меня и в нем проживающих, я поехал в Омск и сделал доклад Временному Высшему Церковному Управлению, и в июне 1919 года получил назначение в Армию благочинным в XI армейский корпус, а по постановлению Высшего Церковного Управления был возведен в сан игумена».

У Колчака. Организация отрядов Святого Креста

Немаловажно, что именно среди военного духовенства нашел молодой ученый монах свое призвание, ибо в годы смуты не только политической, но и духовной, в период падения нравственности и утраты ориентиров, пожалуй, только голос Церкви Христовой мог и должен был указать истинные цели борьбы и укрепить в ней Белых воинов. Неслучайно главный священник армии и флота протоиерей Александр Касаткин в 1919 году требовал от полковых священников «объяснять солдатам, что это война не братоубийственная, а священная, что это - крестовый поход» в защиту поруганной большевиками Православной Веры. («Военная быль» №9 (1138), 1997 г.)

Эта идея нашла свое отражение в положении о формировании фронтовых отрядов Святого Креста. Доклад на эту тему был представлен игуменом Ионой Верховному правителю адмиралу Колчаку 16 августа 1919 года, и он нашел полную поддержку у последнего, и уже 17 августа с благословения Временного высшего церковного управления и по предписанию главного священника армии и флота он отправился на формирование этих отрядов. В чем же была суть этих формирований? Вот только несколько пунктов этого положения:

«Отряды «Святого Креста» состоят из добровольцев от 17 до 45 лет, численностью от 100 до 200 человек, известных своей религиозностью, нравственной настроенностью, преданностью Церкви и любовью к Родине, чему поручителями будут или местная епархиальная власть, приходской совет или священник».

«В отряде проводится железная дисциплина, покоящаяся на начале христианского долга запечатлеть Святую веру и любовь к Родине своею кровью и жизнью».

«Во главе отряда стоит начальник, назначаемый из числа военных лиц, известных своею религиозно-нравственной и патриотической настроенностью. Его непосредственным помощником является духовное лицо по выбору главного священника армии и флота».

«В помощь организатору отрядов дается с его согласия 5 человек: из священников, из военных и светских лиц, особо известных религиозно-нравственной настроенностью и любовью к Родине…»

«Все записавшиеся в отряд носят на груди нашитый на одежде восьмиконечный крест белого цвета. В случае участия такого отряда в бою, наряду с командиром его ведет в бой и священник».

В помощь организации отрядов Святого Креста проводились дни Святого Креста. На листовках с объявлением о таковом дне были изображены восьмиконечные кресты, а текст гласил:

«Зовем всех вас, верующих и верных чад Церкви Христовой. Станьте на защиту оскорбляемой и угнетаемой ее, Матери вашей» (из послания Святейшего Патриарха Тихона).

«Мужайся Русь Святая. Иди на свою Голгофу. С тобою Крест Святой - оружие непобедимое» (из послания Освященного Собора Русской Церкви).

«Лучше кровь свою пролить и удостоиться венца мученического, чем допустить Веру Православную врагам на поругание» (из послания Освященного Собора Русской Церкви).

Эта идея нашла полную поддержку у командующего Оренбургской армией атамана Дутова. Сам Александр Ильич был верующим православным человеком. В письме к Верховному правителю от 24 апреля 1919 года Дутов писал: «Во многих селах нет священников, хоронят без церкви, крестят без обряда и т. д. Все это в деревнях приучает к безверию и распущенности. Религия - основа Руси, без нее будет страшно. Вот куда должна быть направлена политика Министерства внутренних дел. Мнения обоих вождей - духовного и военного - в этом вопросе совпадали: «…оружие, военная сила должны уступить место силе духовной, и эта последняя сила, вылившаяся в могучее народное восстание, должна обеспечить нам победу. Народ сам должен своими силами свергнуть ненавистную власть. Вполне естественно, что при появлении отряда сильного духом, крепкого в убеждениях, спаянного любовью к Святой Руси, закаленного походом, безумно преданного своему атаману, - всех тех, в ком еще горит искра веры, не утратилась способность возвращения к прежним добрым навыкам, все они должны примкнуть к отряду для борьбы со злом. Но для того, чтобы вести за собой десятки тысяч людей, чтобы быть для них путеводной звездой, овладеть их волей, чувством и утушить бушующее море людских, низких страстей, - необходимо нам самим заняться собственным нравственным усовершенствованием, искоренением злых навыков, приготовлением себя к той высокой миссии, которую каждый берет на себя…»

Духовенство играло значительную роль в армии атамана Дутова, а игумен Иона был его близким другом и соратником. Надо также отметить, что святитель Иона разделял взгляды атамана в области межконфессиональной и национальной политики. Атаман Дутов не только старался не допускать национальной розни и притеснений на подведомственной ему территории, но и призывал мусульманское население - киргизов, татар, башкир - поддержать белых.

Примером того может служить плакат «Священная война», издававшийся игуменом Ионой, на котором было написано: «Объявлен призыв добровольцев в дружины Святого Креста и дружины Зеленого знамени. Объявлена священная война. Командующий армией, как казак, преданный Святой Вере и почитающий религиозные стремления человеческой души, сам встает во главе религиозного движения. В благородном порыве защиты от поругания большевиками «Святого Святых» каждого человека объединяются последователи Христа и Магомета. Оренбургской армией поднято священное знамя Креста и Полумесяца».

Чудотворная Табынская икона Божией Матери

Планам этим не суждено было осуществиться. Армия Дутова отступала под натиском красных. Но Господь послал утешение. В штаб армии в Акмолинске была доставлена особо почитаемая на Южном Урале Табынская икона Божией Матери. Дутов телеграфировал: «16 ноября неожиданно явилась в Штаб вверенной армии Чудотворная икона Табынской Божьей Матери с небольшим штатом священников. Видя перст Божий, неисповедимыми путями направивший святой образ в Оренбургскую армию, принял икону, и отныне она находится под защитой Оренбургской армии. Донося о чем, прошу объявить Оренбургским казакам, башкирам и уфимцам, что святыня найдена, и 5 ноября назначено молебствие перед чудотворной иконой о даровании победы». Игумен Иона увидел в этом особую милость Божию и с тех пор не расставался с чудотворным образом. Службы перед иконой служили ежедневно, во время больших праздников денно и нощно он ездил с ней на поля боев, чтобы ободрить сражающихся, и служил панихиды по погибшим.

(Табынская икона Божией Матери чудесно обреталась дважды на камне недалеко от Уральского села Табынь во второй половине XVI в. При вторичном обретении была исколота нашедшими ее башкирами, которых после этого поразила слепота. Икона была больше одного метра в высоту, написанная на очень толстой доске и очень тяжелая. По типу - Казанская Божия Матерь.)

Сопровождал чудотворный образ Царицы Небесной Оренбургскую армию во время страшного похода в 2000 верст через Голодную степь, где, по словам святителя Ионы, «не было ни жилищ, ни продовольствия… поход зимой, в ожидании буранов, все на своем пути уничтожающих… Несмотря на то, что по пятам частей Оренбургской армии шли красные и каждый мог без всякого риска, взявши даже повозку, перейти к красным, - за исключением десятка случаев, никто из воинов к красным не перешел, а питаясь через день полуфунтом черным, как земля хлебом, ночуя в ноябре под открытым небом, под покровительством Царицы Небесной Табынской, все пришли в Семиречье…» В армии началась повальная эпидемия тифа. Все переболели по нескольку раз. Переболел тифом и игумен Иона.

Исход

Генерал-лейтенант Дутов принял на себя звание Главного начальника Семиреченского края с подчинением атаману Анненкову, а игумен Иона в связи с отсутствием в Семиреченском крае епископа и связи со Святейшим Патриархом Тихоном или Временным высшим церковным управлением, был назначен Главным священником Семиреченского края.

Согласно докладу игумена Ионы председателю Временного высшего церковного управления заграницей митрополиту Антонию (Храповицкому) события далее развивались следующим образом.

16 марта 1920 года ввиду объявления полковником Асановым переданной ему Анненковым армии - армией Российской Советской Федеративной Республики, атаман Дутов с конвойной сотней и сотней особого назначения, под водительством чудотворного образа Богоматери выступил из Лепсинска, через занесенный снегом и льдом 16.000 футов перевал Карасарык, прибыл в Суйдин Илийского округа, где остановился в русских казармах.

Встретившие их представители китайских властей потребовали сдачи имевшегося оружия. Взамен казакам были обещаны неприкосновенность жизней, довольствие, фураж, топливо и место расквартирования. Однако, разоружив отряд, китайцы своих обещаний не выполнили, поэтому казаки были вынуждены для пропитания продавать за бесценок свое обмундирование и имущество. Офицеры и казаки нанимались на тяжелую работу: они пололи рис, стоя по пояс в воде, и получали за это два цента в день. Из-за отсутствия фуража вскоре погиб табун лошадей.

26 января 1921 года атаман Дутов был убит в своей квартире подосланными красными начальником Донаркентской милиции большевиком Касымом Ганушевым и семью мусульманами. После гибели атамана Дутова вся забота о добывании средств на содержание отряда пала на плечи игумена Ионы, принявшему на себя обязанность главного священника всех русских, пребывающих в Синзянской провинции.

Уполномоченный Комиссии по русским делам в Китае

В то время единственным органом, представлявшим интересы русских в северном Китае, была Комиссия по русским делам, принявшая на себя полномочия Русского консульства, упраздненного китайцами 26 сентября 1920 года. В состав этой комиссии вошел игумен Иона. Через месяц после гибели атамана Дутова комиссия командировала его в Пекин в целях защиты своих интересов как перед китайскими властями, так и перед российскими учреждениями и должностными лицами, пребывающими в Китае и в России. Особо надлежало заявить протест китайским властям, дипломатическому корпусу по поводу убийства атамана Дутова, совершенного при попустительстве местных властей, всячески тормозивших расследование.

На прощание игумену Ионе был поднесен адрес и золотой наперсный крест на ленте Оренбургского войска, коему он так преданно служил.

Отрывок из письма игумена Ионы Оренбургскому отряду:

«Злодейские руки вырвали нашего батьку атамана и мы остались осиротелые, а теперь вынужден и я ближайший соратник Атамана, ехать в далекий путь до столицы Китая - Пекина… Итак, мои родные друзья, твердо помните, что есть у вас в Пекине ваш духовный отец, который клятвою себя связал неусыпно о вас заботиться, не оставить вас без помощи. И с членами войскового Правительства, если их удастся на Востоке отыскать, и с представителями иностранных держав и с русскими зажиточными людьми я сумею сговориться, сумею им доказать как дороги вы Родине - России за все те страдания, которые перенесли вы ради ея…»

Путь в Пекин вместо трех предполагаемых месяцев занял девять. По свидетельству самого отца Ионы, это произошло по причине умышленной задержки Синдзянским зянзюнем (правителем). Прибыв в Шанхай 20 декабря 1920 года, он узнал, что китайские власти открыли границу, и около 8 тысяч оренбургских казаков были захвачены красными. Личный отряд атамана Дутова численностью около 1 тысячи человек снялся и ушел в безлюдные места провинции. Игумен Иона обратился за срочной помощью в Пекин в Русский дипломатический корпус. Что ему ответили, нам неизвестно, как неизвестна нам и судьба казаков. Говорили только, что еще в конце 20-х годов Табынский образ Божией Матери хранился дутовскими казаками в Суйдуне, а в 1938 году был перенесен в Кульджу, в новый храм.

Епископство. Маньчжурия

В январе 1922 года игумен Иона отправляет из Шанхая председателю Высшего русского церковного управления заграницей митрополиту Антонию (Храповицкому) в Сремские Карловцы доклад о своей жизни и деятельности, полностью отдавая себя в распоряжение высшей церковной власти. После этого ВРЦУ издает указ возвести игумена Иону в сан архимандрита с предложением «иметь его в виду на епископскую кафедру».

Епископская хиротония была совершена 18 сентября 1922 года в Русской духовной миссии в Пекине при участии архиепископа Пекинского Иннокентия (Фигуровского) и епископов Шанхайского Симона (Виноградова) и Забайкальского (позже Харбинского) Мелетия (Зборовского). Епископ Иона возглавил викариатство в Тяньцзине (Ханькоу) и был назначен настоятелем Свято-Иннокентиевской миссионерской церкви в городе Маньчжурии, куда он и прибыл 19 октября 1922 года. Что же представляла собой Маньчжурия в то время?

«Все, что спаслось от гражданской войны, что как волна докатилось до Маньчжурии, а дальше не хватило сил, - все это осталось в Маньчжурии мыкать горе и бороться с нуждой; без сил, без средств, зачастую, без здоровья и даже без веры в Бога», - вспоминал житель города Иоаким Крупенин. «Население города Маньчжурии, как пришлое из разных мест России в религиозном отношении не было воспитано надлежащим образом. Новый обширный и благолепный храм Миссии был посещаем богомольцами в малом количестве, церковная проповедь была в очень слабом виде. Ревностный служитель Церкви Божией и выдающийся проповедник, молодой и энергичный епископ Иона прежде всего взялся за устроение своей паствы в религиозно-нравственном отношении. В своем храме он устанавливает уставное богослужение, заводит прекрасный хор, неустанно проповедует, храм наполняется богомольцами и, наконец, делается тесен». Благодаря епископу Свято-Иннокентиевский храм отреставрировали и устроили придел во имя святителя Николая, где в праздничные дни совершалась ранняя Литургия, которую святитель неукоснительно посещал, а после этого в 10 часов служил позднюю Литургию. «Любовь его к богослужению была так велика, что он не оставлял его даже и тогда, когда находился в болезненном состоянии, при температуре в 39. В таком состоянии он служил в праздник Воздвижения Креста Господня и в день Покрова Пресвятой Богородицы, и при больном горле, почти шепотом, поучал свою паству евангельским истинам. За несколько дней до смерти он хоронил миссийского иеромонаха Михея, совершив отпевание его по монашескому чину, конечно, полностью, как он это любил делать; это было в воскресенье, 28 сен. - 11 окт., после ранней Литургии, а в 11 часов он стал служить позднюю Литургию».

Однако энергичный епископ Иона не ограничивается только церковной сферой. В его деятельности особое место занимает просветительская и педагогическая работа. По приглашению городского совета он преподает в местной гимназии Закон Божий и преподает так, что его ученики обращаются к начальству с просьбой устроить им экзамен по этому предмету, несмотря на то, что это не предусматривалось программой. Он регулярно выступает с публичными лекциями, издает народные листки религиозно-нравственного содержания, читает лекции на богословско-религиозных курсах в Харбине. Епископ даже организовал вечер русской песни с чайными избушками в Маньчжурии, имевший большой успех и весьма ожививший национальный дух жителей.

Особо сострадательно святитель относился к детям-сиротам. Он открыл у себя в старой церкви в Маньчжурии детский приют, подчинив его Маньчжурскому международному комитету помощи детям-сиротам и нуждающимся, председателем которого он состоял со дня своего приезда в Маньчжурию и до самой смерти. Дирекция комитета, состоявшая из шестнадцати человек, изредка собиралась на заседания, «чтобы отдать дань восхищения любимому председателю».

«Приехав в Маньчжурию в 1922 году, епископ Иона нашел комитет в том полуживом состоянии, которое свойственно всем благотворительным учреждениям, существующим на случайные пожертвования, собираемые с необычайной трудностью в обстановке постоянного неудовольствия со стороны жертвователей», - вспоминал очевидец. Начал он свою деятельность по сбору средств с рассылки писем и телеграмм во все города Дальнего Востока, в управление КВЖД, в банки, в торговые фирмы, чиновникам высокого ранга и состоятельным людям. В ответ на это со всех сторон посыпался поток пожертвований, деловых предложений, предложений услуг и помощи. Среди жертвователей были такие люди, как бывший главноначальствующий в полосе отчуждения генерал Чжу Цинлань, переводивший по 300 мексиканских долларов (мексиканский доллар - расчетная единица в Маньчжурии) ежемесячно и Е. Н. Литвинова, присылавшая 600 долларов каждый месяц.

Будучи человеком умным и практичным, епископ Иона понимал, что строить работу благотворительных учреждений только на пожертвованиях невозможно, поэтому он перешел на новые методы. Он создал при комитете торговый отдел, главной задачей которого являлось самостоятельное зарабатывание средств для содержания благотворительных учреждений. Средства для торгового оборота были найдены у частных фирм и банков. Современники владыки вспоминали, что доверие к нему было так велико, что под одно его слово давали десятки тысяч рублей. И в то время как многие частные предприятия закрывались, торговый отдел епископа Ионы успешно развивался. Не обошлось и без врагов. «Ограниченность одних, зависть к успехам других, фарисейство и лицемерие третьих - плели вокруг епископа сеть интриг и старались скомпрометировать его светлое имя тем, что он, епископ, занялся таким недостойным делом, как торговля. Но он на все нападки мало обращал внимания, - только молился Богу и говорил: „Эти толки врагов нам устилают путь для Царствия Небесного“». За три года пребывания епископа в Маньчжурии им были созданы детский приют, низшее начальное училище, высшее начальное училище, бесплатная столовая, бесплатная амбулатория, аптека с бесплатным отпуском лекарств для бедных, ремесленные классы при училищах и библиотека.

В детском приюте комитета на полном иждивении находились 30 круглых сирот в возрасте от 5 до 14 лет. Почти все «приютяне» посещали школы комитета, обучаясь различным ремеслам и приучаясь к труду. Для детей, покинутых родителями, комитет нанимал кормилиц. Ежемесячный расход на содержание приюта составлял 300 рублей.

В низшем и высшем начальных училищах обучалось около 500 человек. Обучение было бесплатным. Кроме того, 211 человек пользовались бесплатными учебными пособиями и 139 человек - бесплатными обедами. Школы комитета занимались по программе школ КВЖД до 1925 года. В них преподавались сапожное, гончарное, швейное, чулочное, прядильно-ткацкое и жестяное ремесла, ваяние, китайский язык и бухгалтерия. Ежемесячный расход на содержание школ составлял 1050 рублей.

Бесплатная столовая ежедневно отпускала до 200 бесплатных обедов наибеднейшим детям в возрасте от 3 до 17 лет. Ежемесячный расход на содержание столовой составлял 220 рублей.

1 августа 1923 года комитет открыл амбулаторию, оказывавшую бесплатную медицинскую помощь беднейшему населению Маньчжурии и ее окрестностей. При амбулатории функционировал бесплатный зубоврачебный кабинет. Стоит отметить, что амбулатория не только оказывала бесплатную медицинскую помощь, но и выдавала беднякам свидетельства о болезни и нетрудоспособности, и возбуждала ходатайства о бесплатной выдаче паспортов. В отчете значилось, что медицинскую помощь в учреждении получили 6387 пациентов.

Годовой расход на содержание всех учреждений комитета составил около 20 тысяч. Сумма красноречиво говорит сама за себя. «Вполне уместно задать себе вопрос: кто бы нашел в себе достаточно мужества, чтобы взвалить на свои плечи двадцатитысячную расходную смету при полном отсутствии своего капитала в таком маленьком городе, как Маньчжурия? Только люди великого духа, подобно епископу Ионе…»

Образ жизни самого епископа Ионы был очень скромным. «Не верилось, что это „князь Церкви“, владыка и господин. Ни поваров, ни кухни у него не было. Питался он весьма скромно и просто. Любимым блюдом его был жареный картофель и черный ржаной хлеб. Одежда и обувь владыки были более чем скромны. Заплаты являлись обычным украшением того и другого. Зачастую портной и сапожник отказывались чинить: заплаты не держались». Епископ Мелетий вспоминает, что когда ему дружески говорили, что «следовало бы вам, владыка святый, переменить старую и короткую шубу на другую, соответствующую вашему сану, более лучшую», он шутливо отвечал, что и эта шуба для него хороша, и что за двадцать рублей нельзя иметь лучшей. Он умел добывать средства для других, но практически ничего не тратил на себя. Все свои личные средства владыка тратил на дела благотворительности. Так, за несение обязанностей преподавателя Закона Божия ему полагалось 426 долларов 40 центов. От этих денег он отказался в пользу беднейших учеников гимназии, и таким образом 10 человек были освобождены от платы за обучение.

Всегда приветливый и жизнерадостный, интересный собеседник, владыка пользовался большой любовью и уважением окружающих. По свидетельству знавших его, народ шел к нему кто за советом, кто за помощью с 7 утра. Двери его скромной маленькой квартирки не запирались до 10-11 часов вечера. А в 11 часов вечера, когда никто уже не мешал, владыка принимался за работу. В великие праздники там было не протолкнуться. Навещали его не только русские, но китайцы и иностранцы.

Любимым местом отдыха владыки был детский приют, куда он уходил утомленный работой и бесконечными посетителями. И дети платили ему редкой привязанностью. Летом в степи, во время прогулок, владыка играл с ними, бегал, заражая ребят своей веселостью.

Кончина

Ушел из жизни епископ Иона неожиданно рано - в 37 лет, ровно через три года после своего прибытия в Маньчжурию. Он не привык заботиться о себе, поэтому, когда заболел ангиной, не стал обращаться к врачам, а прополоскал себе горло керосином, который оказался плохо очищенным: произошло заражение крови. При кончине владыки присутствовал архиепископ Харбинский Мефодий, ставший впоследствии митрополитом.

Перед смертью владыка написал свое предсмертное завещание. Текст завещания гласил: «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Слишком неожиданно узнал я о предстоящей смерти моей. Мысли путаются… Что завещаю вам? Мои милые и дорогие дети Маньчжурии и Ханькоу. Начал я у вас со словами апостола любви: „Дети, любите друг друга“… и кончаю этими словами: „Любите друг друга“… Вот заповедь вашего архипастыря. С душевной радостью прощаю тому, кто обидел меня. Да и есть ли такие? И слезно на коленях прошу и становлюсь перед каждым, кого я обидел. Не оставляйте детишек. Слышите ли мой зов, дорогая Елизавета Николаевна. Ведь на Вас теперь вся моя надежда. Заместителем моим рекомендую вызвать из Чаньчуня протоиерея Извольского, на него я указывал и начальнику миссии… Простите меня ради Христа, да не забывайте в своих молитвах... Напишите в помянничек… И так на вечные времена, пока не предстанем все у Страшного Судии. Иона, епископ Ханькоуский. 1925 года, октября 4/17 дня».

День и ночь ходил народ к праху усопшего. Во время похорон все население Маньчжурии и близлежащих пригородов без различия национальности и вероисповедания стеклось к храму. Завещания, напечатанного тиражом 3 тысячи экземпляров, не хватило и половине присутствующих.

И после смерти святитель не перестал творить добро. В ночь своих похорон он исцелил во сне десятилетнего мальчика Николая Дергачева, страдавшего воспалением обоих коленных суставов, из-за которого ребенок не мог не только ходить, но даже стоять. Мальчик увидел владыку во сне - тот подошел к нему и сказал: «Возьми мои ноги, они мне больше не нужны, а свои отдай мне». «Он проповедовал любить ближнего как самого себя, сам же любил ближнего больше, чем себя…»

Святитель Иона был прославлен Русской Православной Церковью Заграницей в 1996 году. Прославление приурочено ко дню кончины святителя, день памяти постановили праздновать 7 (20) октября.

Святителю отче Ионо, моли Бога о нас!

"Весна духовная", издание Западно-Американской епархии, 2015 г.