Церковные песнопения нынешнего дня убеждают нас, братие, в том, что Господь явил свое чудное преображение с тою именно целью, чтобы убедить своих последователей, как могут и они сами, украсив свой внутренний облик добродетелью, просиять некогда и внешнею духовною красотой. В душе нашей есть неутолимая жажда видеть соответствие между внутренним и внешним, и вот, до пришествия на Землю Сына Божия, праведники недоумевали, почему им суждено быть всегда в приниженном состоянии, в убогом, скорбном виде, а грешникам допускает Бог украшаться и величаться. Самые современники Спасителя ожидали с нетерпением того дня, когда он отбросит вид уничиженный и скорбный, освободится от бедности и бездомовности, и могущественным царем, блистая красотою одежд и пышностью окружающей обстановки, вступит на престол Давида, отца своего, попирая злочестивых врагов своих и врагов Израиля.

Но вот Господь являет нетерпеливым последователям своим иную, духовную красоту облика Своего, всегда присущую Ему, но сокрываемую от очей человеческих в обычное время. Он восходит с тремя учениками на гору, и когда дух Его возносится в молитве к Отцу, вдруг лицо Его просияло, как солнце и одежды стали белы, как снег. Из загробного мира предстали Ему Моисей й Илия, и райский облак объял их и учеников, в благовейном ужасе взиравших на видение. Это приближение неземной нам райской красоты привело учеников в состояние неизъяснимого блаженства, так что Петр восклицал, не помня себя от радости: Учителю, добро есть нам зде быти. Здесь перестал он сожалеть о красоте царского или вельможеского положения, от которого уклонялся Спаситель; здесь он понял, насколько красоты его Божественной святости выше суетных украшений мира, насколько жалки были воздыхания учеников о внешней нищете и убожестве своего учителя, преисполненного неземной, вечной, райской красоты и небесной славы.

Вспоминай же, о христианин, это священное событие из жизни твоего учителя! Утешайся в своих скорбях надеждою на то, как некогда он облечет подобной же славою всех верных его заповедям. Не меняй той внутренней красоты, которая накопляется здесь подвигами любви и благочестия, на суетную красоту мирского богатства или мирского величия, достигаемых отступлением от евангелского закона, потемнением внутренней красоты твоего духа. Не завидуй тем, которые величаются красотою домов своих, или одежд, или сытым видом своего праздного тела, или преклонением зависящих от них прислужников, или праздным удивлением толпы. Вспоминай притчу о Богаче и Лазаре, не забывай того, что скоро все эти украшения мира будут достоянием червей, а уничиженный образ праведников, согбенных трудом, состаревшихся безвременно от страданий, опечаленных насмешками или даже изувеченных нечестивцами, этот образ, который носит праведник, не имущий вида, ниже доброты, – возсияет красотою вечною и ни с чем на земле несравнимою, но реченному: тогда праведницы просветятся яко солнце в царствии Отца их.

Впрочем если пожелаешь удостовериться в истинности сего обетования и чрез разсмотрение вещей земных, то не останешься неудовлетворенным, ибо то чудесное преображение, которое обещано нам за гробом по образу Преобразившегося на Фаворе, в некоторой, хотя малой степени, можем наблюдать и на людях, изменивших греховное, злостное, и блудное, и горделивое содержание душевной жизни своей на святое и богоугодное, а еще более на тех, которые от юности жили добродетельно. Вот посмотри на эти прекрасные иконы угодников Божиих, разставленные по святому храму. Видишь ли эти лица, старческие, изнуренные постом, нахмуренные от бывших печалий, испещренные ранами? И смотрите, однако, какою неотразимою красотой они осияваются! В этих чертах сияет блаженное упокоение в Боге, в них светится любовь, блистает надежда, видится полное торжество над мирской суетой. Таковы ли лица миролюбцев, отягченные излишествами, исполненные гордостей, обезабраженные блудною страстию или злобой, искаженные страхом за свое благополучие, омраченные ревностию или завистью и вообще носящие отпечаток греховной страсти?

Святые угодники жили во времена прошедшие, и их было меньше чем обычных грешных людей. Но взгляни на окружающую тебя жизнь, на знаемых твоих и на себя самого. Знал ли ты людей, изменивших греховный обычай или вообще пустой образ жизни на постоянный подвиг благочестия, на поборение страстей, на благотворительность и целомудрие? Если видел, то подтвердишь слова мои о том, что и лица людей сих преображались, что в глазах их и во всех чертах их, и в обращении их и в голосе, засиял тот тихий свет духовной, безсмертной жизни, который несравненно привлекательней чувственной красоты грешников и действеннее, нежели деланные речи и льстивое обращение сынов мира сего. Припомни такие изменения в облике знаемых твоих и в твоем собственном облике и возжелай этой духовной красоты, этого неземного света больше, чем всяких земных красот, пренебрегай последними для первого, а не наоборот, как, вероятно, делал ты доселе, и предайся подвигу духовного делания во Христе, дабы приобретать постепенно на лице своем отблеск этой божественной славы Его, которую днесь явил Он на горе Фаворской. Подвиг внутреннего изменения или преображения называется деланием во Христе, потому что без того невозможно духовное делание. Кто пребудет во Мне – говорит Господь: – тот принесет много плода, а та ветвь, которая не пребудет на лозе, высыхает и извергается вон и сгарает; так и вы, если во Мне не пребудете. – Правда, в наше маловерное время много говорят о нравственной жизни без веры во Христа и молитвы, но слова эти не осуществляются на деле.

Нравственное одушевление людей неверующих, основанное на неопределенных поэтических ощущениях молодости, на вычитанных из книг нравоучениях, непрочно, непродолжительно, как зелень оторванной от корня ветки. В первые минуты эта зелень свежа, как прежде, но проходит день, и она обращается в негодную ветошь. Таковы и первые порывы доброй настроенности и человека неверующего от которых очень скоро остается одно лишь разочарование или горделивое притворство, тщеславное лицемерие, тщетно силящиеся надевать на себя личину человеколюбия, будучи исполнено внутри себя злобной зависти, или тупого отчаяния, как у Каина, или Саула, или Ирода. Это знают по собственному опыту все верующие и неверующие, пережившие юность, свою, потому что они испытали нравственное безсилие человеческой природы, лишенной помощи свыше. Вот почему, люди пожилые или обращаются к вере, отказавшись от неосуществимых притязаний на добродетель естественную, – или не желая уверовать, отказываются от стяжаний добродетели видя ее недостижимость без веры.

И так, нет духовной красоты в том сердце, в котором нет Христа. Как же могут стяжать ее сердца, верующие Христу? Сему, братие, научает нас Христос преобразившийся на Фаворе. Лицо Его просветлилось во время молитвы, во время беседы Его о пророчествах, во время размышления Его о грядущих страданиях во Иерусалиме. Вот путь восхождения к духовной красоте нашей. Должно молитвенно призывать Божественную помощь, должно наполнять свой ум Божественным словом, открытым нам в Священном Писании и во всем учении Церкви; должно, наконец, бодрственно решиться на перенесение скорбей, не избежных по пути восхождения к славе Божией.

Будем же, братие, стремясь к этой славе, не на свои силы полагаться, но молиться и вникать в Божественное учение, будем готовы принимать скорби за Христа по заповеди, и Он сподобит нас участия в Своей вечной славе на небе; и тогда мы, подобно Петру на Фаворе, забудем свои печали и лишения и будем восклицать вечно в духовном восторге: Наставник, добро есть нам зде быти. Аминь.

Произнесено на литургии в Симферопольском кафедральном соборе.
В первый раз было напечатано в «Таврических Епархиальных Ведомостях», 1898 г. № 16.