Священник Серафим Ган

К НАСУЩНОМУ ВОПРОСУ

Много сейчас говорится и пишется о начавшемся процессе «воссоединения» или «унии» нашей Русской Зарубежной Церкви с Русской Православной Церковью Московского Патриархата, несмотря на то, что многие из вопросов, обсуждаемых на уровне церковных комиссий, еще предстоит решить соборно. Пока же внутри нашей Церкви существуют различные точки зрения на диалог с Московским Патриархатом – от полного его одобрения до резкого осуждения и неприятия. И проблема заключается не в том, что клирики или миряне в чем-то несогласны между собой, – еще апостол Павел говорил: «Ибо надлежит быть и разномыслию между вами, дабы открылись между вами искусные» (1 Кор. 11, 19), – но в том, что сторонники одного взгляда обвиняют сторонников другого взгляда в предательстве и вероотступничестве, чем разрушают единство Церкви. Некоторые противники сближения используют «карту» предательства и вероотступничества в своей борьбе против Священноначалия, подрывая авторитет Первоиерарха и Архиерейского Синода, настраивая неосведомленных людей против решений церковного руководства и даже подстрекая чад Церкви ко вступлению на гибельный путь разделения и раскола. Именно по такому пути пошли «суздальцы», «лазаревцы» и «мансонвилльцы», обвинившие иерархию нашей Русской Зарубежной Церкви в ереси и отступничестве и незаконно создавшие свои «альтернативные» церковные группировки. Таким образом, последние стараются оправдать свое канонически-скользкое положение. Большинство же клириков и мирян нашей Церкви доверилось Богу, Высокопреосвященнейшему Митрополиту Лавру, который является для нас примером веры, благочестия и смирения; и Собору Епископов Русской Зарубежной Церкви.

Много стали говорить и о соборности. Одни считают, что соборность – это демократия, когда вопросы решаются «большинством голосов». При этом часто смешивают понятие «соборное сознание», присущее всей Церкви, с понятием «соборное управление», присущее иерархии. Приходится слышать обвинения в адрес наших епископов, якобы «нарушающих» догмат о Церкви и «попирающих» соборность. Говорят о едином церковном организме, но забывают, что в организме разные члены (могут ли руки или ноги нести функции головы?). Другие считают, что соборность – это полное, согласное единомыслие во всем, но в нашем падшем мире с проживающими в нем падшими людьми это совершенно невозможно. Может и должно быть полное единомыслие только в делах веры, ибо православно-христианские догматы – это обще-обязательные вероучительные истины.

Здесь невольно припоминается один назидательный эпизод из жизни Блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого; + 1936 г.), имеющий отношение к вопросу о соборности. Владыка Антоний спросил Архиепископа Камчатского и Петропавловского Нестора (Анисимова; + 1962 г.), прибывшего на Собор в Белград из Китая, а по пути проведшего некоторое время на Святой Земле – «Какое впечатление произвела Святая Земля»? В ответ Владыка Нестор выразил возмущение и недовольство тем, что среди монахов у Гроба Господня, у главной святыни христианства, возникли серьезные разногласия и проблемы. Повидимому, Владыка Нестор ожидал подобную реакцию со стороны Блаженнейшего митрополита, но в ответ услышал: «Слава Богу, значит, все еще любят и переживают за Церковь Христову. Значит, Христос и Церковь им дороги».

Разногласия всегда в Церкви были и будут до скончания века. И они нисколько не вредят Церкви, а, наоборот, указывают на то, что Церковь жива. Каждый член Церкви может и должен делиться своими переживаниями, соображениями и опасениями, но делать это необходимо с любовью, послушанием и уважением к Священноначалию и друг ко другу. Поэтому, нельзя считать друг друга врагами и предателями, а следует считать друг друга заботящимися о Церкви и чадах Ее. Только таким образом можно придти к истине, сохранить любовь и иметь послушание в любви. Клеветнически-обвинительные методы в дискуссии здесь совершенно не уместны. Нам сейчас нужна не дискредитация друг друга или взаимные обвинения, а серьезная, конструктивная и вдумчивая дискуссия в духе братолюбия по всем вопросам, связанным с начавшимся процессом примирения, который Господь, по благости Своей, благословил нам начать. И вот, с такими мыслями приступаю к данной статье, в которой хотелось бы поделиться некоторыми своими размышлениями по поводу происходящего.

В данный момент речь не идет о «присоединении», «слиянии» или «унии» с Московским Патриархатом, а о примирении обеих частей Поместной Российской Церкви. Как известно из церковной истории, Православная Церковь знала только две формы восстановления единства: или «присоединение» через покаяние из лжецеркви или раскольничьей группы к Православной Церкви, или «примирение» двух временно отмежевавшихся друг от друга частей единой Церкви, когда две части Церкви Христовой восстанавливают мир между собой, не теряя своего лица, как пишет А.В. Карташев: «Примиряющиеся части Церкви договариваются между собой на почве равноправия, на основе взаимных требований и уступок при допущении виновности с двух сторон, оставаясь каждая, кроме пунктов улаженного спора, тем, чем были до примирения».

В данном случае, наша Церковь, обратив внимание на значительные сдвиги в церковной жизни России, решила вступить на путь примирения, ибо, если все вопросы и проблемы, создавшие преграды между обеими частями Русской Православной Церкви, решатся благополучно и без нарушения принципиальных позиций с принципиальными позициями Русской Зарубежной Церкви, то никакой «унии», никакого «присоединения», ни, тем более, «поглощения Зарубежной Церкви Московской Патриархией» не будет. По всей вероятности, форма будущего общения с Церковью в России такова: одна Чаша, т.е. совместное служение и духовное единство, и две совершенно отдельных церковных администрации. Я глубоко убежден, что, в случае положительного завершения переговорного процесса, наши иерархи не сочтут целесообразным вносить каких-либо существенных изменений в нашу церковную жизнь, которые могли бы причинить боль некоторой части нашей паствы и нанести ущерб делу русского православия за границей. Об этом говорил Высокопреосвященнейший Владыка Лавр в недавнем интервью газете «КоммерсантЪ»: «В течение более 80-летнего самостоятельного существования Русской Зарубежной Церкви, она не только сохранила преемственность, традиции и обычаи Русской Церкви, но и приобрела своеобразие, способствовавшее ей в сохранении своего православного наследия в чужой, инославной среде. Так она сумела передать нескольким поколениям русских православных людей в изгнании сокровище Православия и идеалы Святой Руси. Это служение следует продолжать в свете накопленного опыта и практики, но также при учете создавшихся новых обстоятельств. Русская Зарубежная Церковь являлась объединяющей силой в среде русских православных верующих, не только тех, кто внезапно оказался за границей, но и тех, кто там родились и выросли. Свое исповедническое служение Русская Зарубежная Церковь исполняла и тем, что вопреки кощунственной лжи возвещала всему миру правду о гонениях и страданиях Русской Православной Церкви от безбожной власти, о многочисленных мучениках и исповедниках Веры Христовой. Положение Русской Зарубежной Церкви в странах мировой русской диаспоры имеет свою специфику. Правовое положение ее структур обусловлено законодательством стран пребывания. Уже четвертое поколение ее духовенства воспитывалось, получало образование за границей, знает язык, обычаи и культуру стран пребывания. Поэтому радикально менять автономную структуру управления Русской Зарубежной Церкви на данном этапе не представляется целесообразным». «...Что касается имущества, то владение недвижимостью и иным церковным имуществом также регулируется законодательством стран пребывания. Внезапные перемены в этой области также не имеют смысла, и поэтому необходимо сохранить «статус кво»»...

Из этого видно, что никто не собирается «упразднять» Русскую Зарубежную Церковь или «сдавать» ее Московской Патриархии, поэтому аргументы об имуществе и «поглощении» абсолютно не имеют никакого основания.

Теперь хотелось бы вспомнить некоторые примеры «примирения» церквей из истории христианства, приводимые А.В. Карташевым в его статье «Соединение Церквей в свете истории»: «В арианскую эпоху восточный епископат под водительством антиохийцев отпал от никейской ортодоксии, строго охранявшейся западными церквами под водительством Рима. Опыт примирения через собор в Сердике 343 года повел только к формальному разделению церквей, наложивших взаимно отлучение на девять главных епископов с каждой стороны. «После этого собора», по словам историка Созомена, «восточные и западные уже не смешивались между собой и не имели общения как единоверные». В течение следующих четырех десятилетий восточная церковь внутренне выздоравливала от отравлявших ее арианских ядов и по инициативе святителя Василия Великого долго старалась убедить Рим и Запад, что пора им восстановить мир и единение с православным ядром Восточного епископата. Первый сговор и подпись под никейским символом в Риме от лица 64 восточных состоялись в 364 г. Но фактически сближения не произошло. В Риме на соборе 378 г. устами Петра Александрийского антиохийцы еще честились именем ариан. Лишь в 379 г. Рим признал, что 146 восточных епископов около Мелетия Антиохийского есть православное ядро, хотя многие из них получили рукоположение от ариан. Тогда в ответ на это на Антиохийском соборе 379 года примирение церквей было формально засвидетельствовано и восточными, а затем торжественно утверждено на всевосточном соборе 381 года в Константинополе, признанном впоследствии вселенским. При этом воссоединении раздельно живших церквей просто не вспоминали взаимных отлучений Сердикского собора 343 г. Обе стороны отказались от взаимных подозрений в противоположных ересях. Обе приблизились друг ко другу во взаимном понимании, сохраняя каждая свой оттенок в богословии. Восточные подписали вновь никейское «единосущие». Западные приняли восточную формулу «три Ипостаси» и не отвергли арианских хиротоний восточных. Никто никого не «присоединял» к себе. Обе половины Церкви вновь соединились. Все прожитое в раздельности время не сочтено пустым или безблагодатным. Таинства, подвиги, спасение душ христианских самоочевидно считались за это время реальными. Никому и в голову не приходила кощунственная мысль, что, например, литургии, совершавшиеся святителем Василием Великим, формальным «омиусианином», т.е. для западных (в 360-х годах) «еретиком», были лжелитургиями. Две благодатно живые части Церкви вновь внешне и видимо соединились, очевидно невидимо, за время их ссоры, не переставая быть соединенными в лоне Духа Святого, Животворящего Церковь. Это не «уния» и не «присоединение», но примирение».

Продолжим примеры А.В. Карташева, приводя их в сокращении: «Новый разрыв церквей – на 3-м Вселенском соборе в Ефесе в 431 г., александрийской и римской, с одной стороны, и антиохийской (несторианской – свящ. С.Г.) – с другой. И новое примирение в 433 г. Анафематствовавшие друг друга епископы согласились оставить общее отлучение только над головой одного Нестория. Этим молчаливо было признано, что все другие епископы, взаимно отлученные от Церкви за протекшие два года, не были объективно лишены благодати священства и не всуе совершали таинства, а их паствы ни в Александрии, ни в Антиохии не лишены были благодатных даров благодати в своих церквах и продолжали спасать свои души, несмотря на субъективное убеждение их епископов, что их богословские антагонисты в другой церкви уже извержены из священства и, стало быть, безблагодатны. Следовательно, дело обстояло не так, чтобы одна пустая, призрачная лжецерковь принята была в лоно другой церкви, истинной, и только после двухлетнего духовного небытия была восстановлена в своей реальности силами другой, единственно реальной церкви. А обе они были и реальны и благодатны и обе были подлинными кафолическими церквами, только условно, формально, дисциплинарно, внешне разделившимися. Вернее, обе были в глубине, объективно, частями единой кафолической церкви, единство которой, внутреннее и невидимое извне, допускает вовне в исторической и практической видимости временные и, может быть, даже очень длительные вековые разделения.

Формальные канонические разрывы между церквами не есть при этом явления ничтожные. Как всякое право и закон, они имеют свою юридическую, формальную силу, реальность правового порядка. Канонами ставятся пределы «своего» и «чужого». «Своя» Церковь, иерархия, трапеза евхаристии, всякая святыня и – «чужая», мне, для меня запрещенная, даже заклятая, но для других спасительная. «Свой» источник благодати и – «чужой». «Им» - во спасение, «мне» - в суд и во осуждение, ибо я, беря не мне принадлежащую святыню, совершал бы преступное вторжение в чужие пределы и похищение чужой собственности (подчеркнуто мною – свящ. С.Г.) ( * Эта мысль А.В. Карташева напоминает мне позицию нового Священномученика Кирилла, митрополита Казанского, выраженную в его втором письме митрополиту Сергию (Страгородскому): «Я воздерживаюсь литургисать с Вами не потому, что тайна Тела и Крови Христовых будто бы не совершится при нашем совместном служении, но потому, что приобщение от Чаши Господней обоим нам будет в суд и осуждение, так как наше внутреннее настроение, смущаемое неодинаковым пониманием своих церковных взаимоотношений, отнимет у нас возможность в полном спокойствии духа приносить милость мира, жертву хваления».
Митрополит Кирилл не признавал административных действий митр. Сергия, считая их «узурпацией прав», но при этом не считал сами по себе таинства «сергиан» безблагодатными.) . Таково объективное значение канонического заклятия. Оно разделяет церкви практически. Субъективно для каждой стороны оно кажется абсолютным. Но опыты воссоединений, когда взаимно закрытая и заклятая святыня той или другой церкви опять становится взаимно действительной не только сейчас, но и в прошлом, за время разделения, непререкаемо показывают, что абсолютности в границах, воздвигаемых канонами, нет, что и при канонически завершенном разделении церквей объективное единство может оставаться нетронутым. Оно лежит на глубине, недосягаемой для субъективно довлеющих практических, канонических разделений.

... 6-ой Вселенский собор 680 г. положил конец 40-летнему фактическому разрыву римской и константинопольской церквей. Для разрыва были достаточные основания в еретических актах императоров и патриархов Сергия, Пирра, Павла, Петра. А Латеранский собор 649 г. святого папы Мартина 1-го придавал этому разрыву и каноническую форму. Лишь насильственное давление императоров на Рим и на пап, а с другой стороны, запутанность в ересь папы Гонория, мешали церковному разрыву внешне окончательно оформиться. Вселенский собор подтвердил анафемы, наложенные папой Мартином и прибавил к ним новые на Кира, патриарха Александрийского, Макария, патриарха Антиохийского, и др. Но выдвигать сомнения в реальности их священнодействий в прошлом никому и на ум не приходило. Церкви снова объединились без оскорбительной «униатской» мысли, что якобы одна реальная и истинная церковь присоединяет к себе другую, ложную, что, например, иерархи, анафематствованные в 649 г. собором Латеранским, с той поры совершали ложные хиротонии, что священство восточной церкви было испорчено и нуждалось в каком-то исправлении и восстановлении. Просто церкви в лице своих глав ошибались, заблуждались, догматически грешили, а затем друг перед другом покаялись, извергли виновников и примирились. ...Спасительная благодать таинств церковных не покидает спорящих частей церкви в эти периоды распада. Каждая из них питает свои паствы духовно и открывает путь ко спасению и святости. Тот же папа Мартин, замученный императором и преданный Константинопольской Церковью, ею же самой, после состоявшегося мира был признан святым. Заблуждение церквей доходит до слепоты, временно не различающей, кто свят и кто грешен. Но с течением времени слепота проходящих страстей отпадает и церковное сознание вновь высветляется».

В декабре минувшего года Архиерейский Собор Русской Зарубежной Церкви решил «установить нормальные взаимоотношения» и вступить в диалог с Московским Патриархатом. Поэтому, выполняя это постановление, наша Церковь и стала пользоваться официальными титулами при обращении к иерархии РПЦ МП, о чем некоторые недоумевают. Это не означает, что наше Священноначалие отменило те соборные постановления, которые были вынесены относительно Московской Патриархии, а, скорее всего, свидетельствует о старательном и добросовестном стремлении Русской Зарубежной Церкви к тому, чтобы разобраться в трагедии нашей общей истории; к урегулированию положения Поместной Российской Церкви, разрешению всех вопросов и проблем, возникших за время разделения; и выражает радость зарубежной части Русской Церкви о тех изменениях и положительных процессах, происходящих в жизни Церкви в Отечестве. Соблюдение правил приличия и вежливости необходимо для установления нормальных взаимоотношений, которые способствуют честному и созидательному диалогу, ведущему к примирению. А для этого Архиерейский Собор образовал комиссию по переговорам со встречной комиссией Московского Патриархата, чтобы «мирно исследовать все подлежащее вопрошению, и отделяющее вас от нашего общения», как читаем в правиле 92 (103) Карфагенского Собора, в котором приводится текст обращения собравшихся епископов к донатистам: «Аще что от истины имети мните, не усумнитеся защищати оное: то есть, соберите ваш собор, изберите из среды вас тех, которым подобает вверити дело оправдания вашего: да и мы возможем тожде сотворити, то есть да изберутся от нашего собора долженствующие с избранными из среды вас, в известном месте и в известное время, мирно исследовати все подлежащее вопрошению, и отделяющее вас от нашего общения».

Если все принципиальные вопросы решатся и наше Священноначалие будет полностью удовлетворено результатами работы церковных комиссий, то, по всей вероятности, обе части Русской Церкви, соборно покаявшись и примирившись, восстановят евхаристическое общение, «оставаясь каждая, кроме пунктов улаженного спора, тем, чем были до примирения». По особым условиям общецерковной жизни и под влиянием некоторых особенностей внутреннего строя, возникших в Русской Зарубежной Церкви в период разобщения, мы пока не можем слиться воедино с Московским Патриархатом, но, во всяком случае, обе части Церкви выразили искреннюю добрую волю к преодолению существующих между ними временных разделений и мирному сосуществованию и сотрудничеству между собою с тем, чтобы все могущие встретиться на этом пути недоразумения могли мирно разрешаться посредством братского обмена мнений между представителями одной и другой стороны. При этом никто не форсирует события, а «просто дело начало двигаться», как сказал один из наших иерархов на расширенном пастырском совещании в прошлом году.

Примирение с Московским Патриархатом, однако, не решает вопрос о наших взаимоотношениях с другими православными юрисдикциями, с которыми Русская Зарубежная Церковь не находится в общении. Тем не менее, верю что оно послужит укреплению православных позиций во всем мире вообще, и, в частности, обеспечит более эффективную защиту интересов русского православия.

Будем просить Начальника мира, чтобы Он «крепость людем Своим дал», чтобы «Он благословил люди Своя миром», Своим неземным миром во славу Свою и на благо страждущей Русской Церкви. Верю, что Господь не оставит нас, ибо Он управляет Своей Церковью, Он Сам все устраивает, нам надо только довериться Ему, оставаться верными нашей Церкви, Которую Он нам дал, и не противиться Его воле, всегда направляющей ко благу.