Архиепископ Антоний (Медведев; + 2000 г.)

"В день Воскресения не подобает оставлять Христа одиноким"
(предпасхальное слово)

Заканчивая Великий пост, всмотримся в его конечную цель, в священную, в светоносную ночь Пасхи. Это ночь, в которую Церковь украшается в свои лучшие одежды и поет свои вдохновеннейшие песни, встречая воскресшего Жениха - Христа. Бодрствуют христиане православные! В древности особенно строго наблюдалось, чтобы никто не спал в эту ночь... Одним словом, готовимся к чему-то великому.

И справедливо: если Блаженнейший Митрополит Антоний (Храповицкий; + 1936 г.) проникновенно объяснял, что каждый праздник есть таинство, то праздник праздников - Пасха, есть таинство таинств, о котором я не смею и не умею любомудрствовать.

Впрочем, остановившись над глубиною Пасхи, уловим хотя-бы ту истину, что в эту ночь Человеколюбец к нам как бы сугубо милостив. Множество беззаконий наших, в иное время столь тягостных для совести, если только она не усыплена, и если сокрушались о них, здесь облегчаются одним вздохом умиления. Поверим в это "богатство благости", о котором возглашает божественный Иоанн, насладимся "пиром веры", на который его златыми устами зовет Церковь. Слово Златоуста, на которое я ссылаюсь, так совершенно говорит о Пасхе, что в светлую ночь никто не заменяет его и не дополняет своей проповедью. В русских храмах оно читается неизменно... Впрочем, о русском народе и вообще известно, что ни один другой народ так не празднует Пасху. За это благодарение Господу!

Но минуя наш дорогой и любезный русскому сердцу пасхальный быт, минуя несказанную красоту русского пасхального богослужения, задумаемся о главном, о высочайшем моменте праздника Пасхи. И задумаемся, и смиримся, и признаем, что многие и многие из нас еще не научились истинно церковному празднованию Пасхи.

Что это за пир веры, на который зовет нас Златоуст?

В воскресенье, в которое читается Евангелие о Блудном Сыне, когда мы еще приготовляемся к Великому посту, церковное толкование этой притчи, поясняя, что Блудный это мы, а Отец его - Отец наш Небесный, говорит: "И тельца упитаннаго его ради (т.е. нас ради!) закалает, Сына Своего Единородного Отец, и Плоти Его дает причаститися и Крови" (Синаксарий в Неделю Блудного сына). Чудная притча, а исполнение ее - Пасха.

Только мы вспомним об Отце нашем Небесном, только двинемся к Нему, Он отверзает объятия Отча и дает нам причаститься Сына Своего Единородного. Если так бывает при каждом обращении грешника, то пасхальная ночь, как бы предельно сокращает грань времени между решением пойти к Отцу и объятиями Отчими, в которые падают души наши, чтобы насладиться совершенно незаслуженной трапезой Тела и Крови Христовых. Вот почему Златоуст все в том же знаменитом слове говорит: "Трапеза исполнена, насладитеся вси, Телец упитанный, никто же да изыдет алчай: вси насладитеся пира веры..."

Слышите: "вси насладитеся!"

Вот почему в древности именно в пасхальную ночь причащались все - и старцы, и дети, и мужчины, и женщины, и здоровые и больные (последним Святые Тайны носились на дом). Даже в вечер Великого четверга, когда и установлено таинство, причащались преимущественно священники, как служители алтаря, ибо алтарь есть горница Тайной вечери. А на Пасху причащались все.

Читаем в 66 правиле VI Вселенского Собора: "От святаго дня Воскресения Христа Бога нашего до недели новыя, во всю седмицу верные должны во святых церквах непрестанно упражнятися во псалмех и пениях духовных, радуяся и торжествуя во Христе, и чтению божественных писаний внимая и святыми Тайнами наслаждаяся... Ибо таким образом (читаем мы дальше) со Христом купно воскреснем и вознесемся".

Если так рассудили отцы даже о целой светлой седмице, как нам не вспомнить об этом в первый ее и светлейший день.

Ведь от забвения наслаждения Святыми Тайнами, увы, многие перешли к тому, что стали пренебрегать пасхальной литургией и, выстояв светлую заутреню, которая служит к ней лишь приуготовлением, уходят разговляться.

Но ведь не к розговенам же нас звал церковный колокол! Не для того были и свечи и многократное "Христос воскресе!"

"Да будет известно, - говорит церковный устав о освященных пасхальных яствах (мясе, куличе, яйцах, сырной пасхе...), - что это не Пасха и не Агнец, как некоторые говорят и понимают, и особенно благоговейно вкушают, как бы некую святыню, но простое приношение, ибо его надо приносить не как жертву Богу, а лишь для того, чтобы священник молитвою благословил сие начинающим после поста вкушать мясо и сыр (вообще скоромное)... Ибо Пасха и Агнец - это Сам Христос, взявший на Себя грех мира, приносимый священником на престоле Богу и Отцу в пречистых Тайнах честнаго Тела и животворящей Крови. И Тому (Христу) причащающиеся, истинную ядят Пасху".

Об этом поется и в антифонах Великой пятницы: "Не якоже иудее празднуем: ибо Пасха наша за ны пожрен бысть Христос" (антифон 15).

Но, скажут мне, мы приобщаемся Христу и тогда, когда приобщаемся Святым Тайнам, на первой или на четвертой неделе поста, в Великий четверг, Великую субботу и другие дни...

Воистину так, и более того! "Пасха вожделенна, - как об этом говорит преподобный Феодор Студит, - есть очищение грехов, сокрушение и смирение сердца, слезы умиления, чистота совести, устранение плотских страстей... Кто сподобится достигнуть в таковые дела добродетелей, тот празднует Пасху Господу и совершает светлый и многовожделенный праздник, не однажды в год, но во всю свою жизнь" (преп. Феодор Студит, поуч. огл.).

Явление чаши народу всегда означает воскресение, и за каждой полной литургией священник, причастившись, тайно читает пасхальные песни "Светися, светися, новый Иерусалиме" и "о, Пасха велия".

Но почему эти же песнопения все в ту же великую ночь впервые звучат явственно? Почему стих: "Тело Христово приимите, Источника безсмертнаго вкусите", который обычно сопровождает причастников к чаше, когда таковые имеются, в пасхальную ночь поется непременно еще до явления чаши, как бы всем повелевая приступить? И как можно, имея в иные дни спасительную жажду причащения, не гореть этой жаждой богообщения в Его день - Христов день?

Вот и царские врата от пасхальной ночи семь дней не закрываются. В Великий четверток, в дивный вечер таинства, их откроют для причащения верных мирян, как всегда, после Тайной вечери священников. Но на Пасху всем дано видеть и самую Тайную вечерю.

"Не сердце ли наше горело в нас?" (Лук. 24, 31), говорят Лука и Клеопа, когда Он открылся им в преломлении хлеба. Как же не загоримся мы, знающие Кто этот Хлеб, и что Он воскрес?!

И семь дней перед алтарем будет стоять хлеб-артос в напоминание о хлебе жизни - Воскресшем Христе.

Зачем пасхальную литургию указано совершать "по рану"? Куда это Церковь нас торопит, вернее, куда нас так стремительно влечет в эту спасительную ночь Сам Христос Бог наш?!

"Питие новое... во Царствии Моем... пию, якоже бо Бог с вами, боги (т.е. богами) буду", - обещает Христос апостолам (канон Великого четверга, песнь 4-ая). А в светлую ночь мы все услышим: "Приидите пиво пием новое... Нетления источник" (второй ирмос пасхального канона).

Еще с вечерни Великой субботы пророческим чтением (Исх. 12, 1-11) о поспешном ядении прообразовательного агнца Моисей подготовил нас к этой стремительности.

Прекрасен русский обычай начинать пасхальное богослужение в полночь, и не прерывая, совершать вечерю Господню до утра.

Немощные естеством, но препоясанные силою свыше, крестообразно сложив руки, и с жезлом молитвы, все поспешим к чаше. Сия Пасха есть Господня! (Исх. 12, 11).

Ты говоришь: не смею, не подготовлен... - Но ты дерзал в иные дни. А в эту ночь Господь все прощает. К Петру отрекшемуся Он на рассвете этого дня через ангела посылает мироносиц с благовестием (Марк. 16, 7).

Скажешь: как я буду праздновать, есть и пить? - Но в этот день Церковь не только не спрашивает с нас поста, а прямо запрещает его (Ап. пост. пр. 64 и Гангр. соб. 18).

- Буду в обществе, не смогу удержать ум собранным... - Что же, вспомни, сила и величие Его отражается в каждой капле.

Слышал я об одном иерее Божием, который в пасхальную ночь предложил всем оставшимся у литургии причаститься, даже не исповедывавшимся. Если бы он ввел это как всегдашнее правило, было бы крайне соблазнительно. Но если он лишь однажды возревновал, и дерзнул взять на свою совесть неподготовленность паствы, чтобы разбудить ее и показать, что для НЕЕ Господь даровал эту святую ночь, я не дерзну поднять на него камень.

Встретил я и другого иерея, который хвалился, что отучил своих прихожан причащаться на Пасху. "Ведь у нас, говорят, в России этого не было..." Что сказать на это?!

Весь Великий пост есть подготовка к тому, чтобы на Пасху приступить к чаше. Вот за неделю до его начала Церковь поет: "Возведемся к покаянию, и чувства очистим, к ним же брань, вход поста творяще, надеждою благодати сердца извествующе... И снестся нами Агнец Божий во священной и светоносной нощи Воскресения; нас ради приведенное заколение, учеником приобщенное в вечер таинства, и тьму разоряющее неведения, светом Его Воскресения" (Неделя мясопустная, стихира на стиховне вечера).

Через два дня слышим: "Помолимся видети образныя зде Пасхи совершение и истинныя явление" (вторник сырн. на стих. веч.).

Еще через неделю молимся: "Да достойни будем причастия Агнца, за мир закланнаго волею Сына Божия и духовно празднуем из мертвых Спасово Воскресение" (вторник первой седмицы стих. на стих. веч.).

Проходит два дня, снова поем: "Желающе божественныя Пасхи причаститися, не от Египта, но из Сиона грядущия, греховный квас отымем покаянием" (четверг первой седмицы стих. на стих. веч.).

На другой день: "Назнаменаимся Кровию о нас Веденнаго на смерть волею, и не коснется нас губитель: и снемы Пасху Христову священнейшую" (пятница первой седмицы стих. на стих на утрени).

В среду четвертой седмицы: "Сподоби причаститися и божественныя Пасхи Твоея" (стих. на Господи воззвах).

Чем ближе Пасха, тем неудержимее наше стремление: "Радостию потецем предварити и страшное и святое Воскресение" (неделя 4-ая, вечерняя стихира на Господи воззвах).

Нельзя, чтобы такая напряженная подготовка завершилась только символическим, хотя и вдохновенным празднованием Воскресения Христова!

В этот день, "сотворенный Господом", когда благовествуется, что "Слово Плоть бысть и вселися в ны" (Иоан. 1, 14), распространим сердца наши, вместим в себя и мы Бога Слово в пречистых тайнах Его Тела и Крови, чтобы Он обитал с нами и в нас.

Послушайте: как христианин вообще готовится к причащению? Молитвой, исповедью... А еще? Скажем: постом, чтением духовных книг, примирением с ближними...

А как нас всех Церковь готовит к Пасхе?

Постом... Здесь Великая Четыредесятница, и перед самой Пасхой единственная в году строго постная суббота, Великая суббота.

Чтением... В посту усиленно перечитывается в церкви Псалтырь, читаются книги Бытия, Притчей, святого пророка Исаии... Перед самой светлой заутреней прочитывается вся книга Деяний апостольских.

Что касается примирения с ближними, то вспомни, как в первенствующей Церкви каждый раз перед возношением святых Даров, после слов "возлюбим друг друга", верующие (а все они готовились причащаться) целовали друг друга. Это, как объясняет Симеон Солунский: "в знак того, что людям должно любить друг друга... что желающий причаститься Его (Христа) должен предстать без вражды, и что в будущем веке все будут друзьями". Впоследствии этот обычай целования должен был быть уничтожен, может быть, потому же, почему был уничтожен и непременный обычай причащаться за каждой Божественной литургией или в каждый праздник, потому что те, древние, были духовнее, потому что ослабли мы. Но в пасхальную ночь, которая есть образ будущего века, и мы, все, все приглашаемся к священной трапезе и поем: "Простим вся Воскресением", и даем друг другу тройное лобзание мира.

Один иерей рассказывал мне, как мальчиком забегал он в пасхальное утро в уже опустевший после торжественного богослужения храм. Светло, нарядно, но безмолвно и безлюдно... И мальчику становилось грустно: Христос один!

Братие! В день Воскресения не подобает оставлять Христа одиноким. Все странноприимем Его, Единого, не имевшего где преклонить главу, в сердца наши. Все примем в себя Тело и Кровь Его. Аминь.