С 1990 по 2002 годы я посетил Россию свыше двадцати раз, и все время, проведенное мною там и сложенное вместе равняется примерно полутора годам. На основании всего виденного и слышанного мною, а также и прочитанного, я сейчас коснусь тех вопросов, которые здесь столь трепетно бсуждаются.Церковные события двадцатых и тридцатых годов минувшего столетия происходили давно и далеко. Сейчас находясь здесь в полной безопасности, нам невозможно представить весь ужас тогдашнего террора, трудно осознать ту действительность.

Для более яркого ее восприятия, перенесемся во времени и пространстве в кабинет следователя НКВД, где идет допрос священника, которого принуждают подписать отречение от Православной Церкви и перейти в обновленчество. Ни уговоры, ни угрозы не действуют на верного служителя Христова. И тогда пускается в ход поистине дьявольская пытка. В комнату вбегает маленький сынишка священника, и с радостью бросается к отцу, которому предлагают в последний раз подписать отречение. Следует отказ, мальчика отводят в соседнее помещение, откуда доносится его истошный вопль, «Ай, папа, папа, мне больно... папа, мне ручки ломают!» ... и бедный отец не выдержал и подписал требуемоею

Этот случай мне неоднократно со слезами рассказывал приснопамятный владыка Нектарий (Концевич), прибавляя при этом, что те, кто этого не пережил, не имеют нравственного права судить тех, кто дрогнул под пыткой. Нам только остается благодарить Бога за то, что нас эта чаша пока миновала.

Как известно, за годы советской власти основные две язвы, нанесенные телу Русской Цефкви, и которые доселе являются камнем преткновения в деле нашего примирения,- это сергианство и экуменизм. Вкратце коснемся того и другого.

Итак, сергианство. Что это такое?

Четкого определения наша высшая церковная власть нам до сих пор не дала, но думается, что никто не станет спорить, если мы его определим как малодушное сотрудничество духовенства с безбожной властью, перед лицом опасности. Вчера витало в воздухе слово сервилизм. Сегодня приходит на ум термин приспособленчество. И несмотря на то, что с легкой руки митрополита Виталия некоторые незадачливые авторы писали о «ереси сергианства», таковой не существует в природе, т.к. в сергианстве отсутствует догма или учение.

Сергианство это не учение, а поведение, как вчера отметил владыка Петр. И мы верим вместе с митрополитом Анастасием (о чем речь была вчера), что личный грех малодушия митрополита Сергия не распространяется на то духовенство, которое в порядке церковной дисциплины его поминало множество из этих клириков, не проявивших малодушия, не уклонившихся в обновленчество и не отказавшихся от Христа, приняли мученический венец. Слишком уж дерзновенно звучит суждение тех, кто в полемическом запале утверждает, что убиенные клирики, поминавшие митрополита Сергия, лишены мученического венца. При этом иногда приводятся слова Св, Апостола Павла, «аще же и постраждет кто, не венчается, аще не законно мучен будет» (2 Тим.2:5). Такое изуверское и кривое толкование слов первоверховного апостола звучит чудовищно, но тем не менее, и такие суждения приходилось слышать.

Теперь несколько слов о Русской Церкви и экуменизме. Дерево познается по плодам. Плоды экуменизма, наблюдаемые в западном мире, в так называемых православных «юрисдикциях»: ослабление личного христианского подвига молитвы и поста, ослабление богослужебной дисциплины, уклонение в модернистское богословие (кроме отдельных частных мнений) — этих явлений в Русской Церкви я не видел. Наоборот, в храмах Московской Патриархии я видел гораздо большую строгую церковность, чем в нашей здешней церковной жизни. Хочу упомянуть о случае, происшедшем в стенах Московской Духовной Академии лет пять тому назад. Я уверен, что о. протоиерей Максим Козлов об этом знает больше меня, и если я допускаю какую-либо неточность, то прошу меня поправить. Состоялась встреча студентов академии с председателем Мирового Совета Церквей пастором Конрадом Райзером, и парижским профессором богословия Николаем Лосским (существует звукозапись этого собрания). После выступления последних, был период вопросов и ответов, во время которого студенты в достаточно твердой и резкой форме заявили о том, что выступления лекторов ничего общего не имеют с христианским учением и что участие Русской Церкви в Мировом Совете Церквей не оправдано жизнью. Также было заявлено, что те священнослужители, которые ездят на ассамблеи Мирового Совета Церквей, представляют не Русскую Церковь, а только себя лично. Помнится, «Независимая газета» реагировала на это заявлением о том, что «Русская Церковь еще раз показала свое звериное лицо». Нам однако гораздо интереснее заявление ректора академии архиепископа Евгения, которое прозвучало в конце этого собрания, Владыка сказал, что на собрании прозвучали голоса будущих пастырей Русской Православной Церкви, что это будущее нашей Церкви, и что из этих заявленийможно сделать соответствующие выводы. Короче говоря, «имеяй уши слышати да слышит»,

В вопросе отношения к Московской Патриархии, для нас сегодня интересна иназидательна позиция епископа Афанасия (Сахарова). Для тех, кто не знаком с его биографией, вкратце приведу цифры из его записки, составленной им под конец жизни:

из 33-х лет архиерейства провел:на кафедре, 2 года и 9 месяцев на свободе, но не у дел, 2 года и 8 месяцев в ссылке, 6 лет и 7 месяцев в узах и горьких работах, 22 года,

Несмотря на все переносимые страдания, этот гигант духа всегда пребывал в духовной радости и постоянно проявлял любовь к Богу и ближним.

Более того,твердость его духа выразилась и в том, что даже в самых тяжелых условиях он не переставал заниматься литургическими трудами, в том числе постоянно редактируя службу Всем Святым в земле Российской просиявшим, считая, что послушание, возложенное на него Московским Собором 1917/18 годов, не снято с него даже в тюрьме и концлагере. Владыка Афанасий осудил действия митрополита Сергия, отложился от него и никогда к нему не возвращался, считая его узурпатором власти митрополита Петра. Когда же в 1945 году был избран патриарх Алексий 1-ый, то епископ Афанасий признал его законным главой Русской Церкви и стал его поминать. Это признание не было непременным условием его освобождения. Напомню, что владыка Афанасий был освобожден из лагеря только через 10 лет, в 1955 году. Признавая патриарха, он писал:

Иного первоиерарха, кроме патриарха Алексия, в Русской Церкви нет, Его признали таковым все восточные патриархи... не дерзаю уклониться от него я.

Это высказывание местами почти дословно перекликается с указом Ь 650 в 1945 году Святителя Иоанна Шанхайского, в котором Святитель употребляет те же выражения. Епископ Афанасий дал и духовную оценку не в меру рьяным обличителям московского священноначалия:

«Резкие ругательные отзывы о так называемых сергианских храмах и о совершаемом там богослужении, я считал и считаю хулой на Духа Святаго... истинная ревность о вере не может соединяться с злобой. Где злоба — там нет Христа... это величайший грех, непростительный грех, хула на Духа Святаго, Духа Любви, Духа Благостыни».

В заключение хочу упомянуть одно малоизвестное обстоятельство, связующее темы сергианства и экуменизма, о котором я узнал в Свято-Тихоновском Богословском Институте в Москве. Нажим ЦК КПСС на Русскую Церковь в вопросе вступления ее в Мировой Совет Церквей начался в 1955 году. И только в 1961 году, после умерщвления митрополита Николая, Московская Патриархия вступила в эту организацию. Что же делалось в промежуточные 6 лет? Оказывается, велась глухая, но отчаянная борьба между мощным безбожным государственным аппаратом с одной стороны, и двумя престарелыми архипастырями, патриархом Алексием 1-ым и митрополитом Николаем - с другой. Иначе как подвигом я эту борьбу назвать не могу. Спасибо за внимание.

Священник Андрей Папков,
к лирик Св.-Троицкого монастыря в Джорданвилле,
председатель Церковно-Музыкальной комиссии при Архиерейском Синоде РПЦЗ.