Слово епископа Митрофана (Зноско-Боровского)
к годовщине кончины архиепископа Иоанна (Максимовича)

Памяти архипастыря-подвижника

“Не забудьте, что рядом с Богословским Факультетом в Белграде, куда направляю я вас на добрая и душеполезная учения, находится “живая Академия”, это — наш Авва митрополит Антоний (Храповицкий), мой бывший наставник и благодетель, а ныне великий учитель и святитель Вселенской Христовой Церкви. К нему чаще заходите, ибо от него получите и почерпнете то богатство знании и мудрости, которые вряд ли даст вам современная духовная школа”. Такими словами напутствовал меня в Югославию, в январе 1932 года, Блаженнейший Дионисий, когда нависла надо мною угроза удаления из Варшавского Университета, вызванная протестом против последовавшего из министерства запрета студентам пользоваться, на собраниях Богословского Кружка, родным, материнским языком.

Как родного принял меня Авва митрополит Антоний, его любовью, лаской и вниманием обильно я пользовался, и Старец обижался, делал выговор, если, бывало, вечером или в течении дня не зайдешь к нему. В скромных покоях м. Антония познакомился я и с иеромонахом о. Иоанном (Максимовичем). Неоднократно наблюдал, как отечески ласков был старец Митрополит к о. Иоанну; в движении его глаз, в каждом слове, обращенном к о. Иоанну, светились радость о сыне духовном, полное доверие и благодарность за то, что приумножает он Богом данный ему талант.

Несколько раз бывал я и в доме родителей о. Иоанна. Поражало паломничество к нему студентов сербов. Сербы — не поклонники своего монашества, а вот, как только появится в Белграде о. Иоанн, студенты сербы буквально осаждали его. Праведная жизнь инока подвижника, непривычная в миру строгость к себе и любовию исполненное сердце — привлекали к нему внимание и сердца сербского студенчества.

Привел Господь быть на хиротонии о. Иоанна во епископа, встречаться с ним, уже епископом, и в покоях митрополита Антония. — Смотри, владыка, чтобы не испортил тебя сан архиерейский... не увлекись вкусными блюдами, ведь архиереев любят попотчевать вкусненьким... да и красавица прильнет к тебе, — шутя говорил старец Антоний аскету, подвижнику молодому Архиерею, и лицо Старца сияло радостью о новом Святителе Божием.

Любит народ наш архиерейские службы, охотно их посещает. Но, как наблюдал я в Белграде, Литургия, совершаемая владыкой Иоанном, привлекала необычное, при служении других архиереев, количество молящихся. Косноязычный, служит невнятно, а молящихся тьма...

В начале 1935 года вернулся я в Польшу на пастырское служение. В 1936 году получил от владыки Иоанна, из Шанхая, письмо и, через некоторое время, несколько его проповедей. А в 1958 году, в Париже, лично беседовал с ним. Многие в Париже не понимали Владыку, их смущал его внешний вид, что босой он ходит. Рассказывал мне П. С. Лопухин, что были и жалобы на Владыку митрополиту Анастасию (Грибановскому). В одной из жалоб просили, чтобы Первосвятитель приказал владыке Иоанну носить ботинки, Митрополит Анастасий откликнулся на эту просьбу, написал Владыке письмо, а обрадованные этим прихожане поспешили преподнести своему Архипастырю новые ботинки. Владыка принял дар, поблагодарил, и носил ботинки... под мышкой, но их не надел. Снова жалоба Митрополиту, снова пишет Авва владыке Иоанну о послушании и получает от него ответ: — Ваше предписание исполнил, Выписали, чтобы я носил ботинки, но не написали, чтобы я их одел, вот я и носил их... а теперь одену. И владыка Архиепископ зашагал по Парижу в ботинках.

— Странное впечатление производит ваш владыка Иоанн. Своей внешностью он многих отталкивает от себя, но одно в нем несомненно — он человек Божии, подвижник и великий молитвенник, сказал мне прихожанин Русского Экзархата в Париже Д.Н. Федченко, и поведал мне следующий случай из жизни владыки Иоанна в Париже. — В одном из госпиталей Парижа неподвижно, в неисцелимом недуге лежала русская женщина. Врачи, облегчая ее физические страдания, примирились с мыслью о ее смерти и больничные сестры ожидали ее кончины. В вечерние часы, в преддверии, как думали больничные сестры, ее последней ночи, вошел в палату, где лежала умирающая, владыка Иоанн. Сам пришел, не по чьей либо просьбе, и остановился у постели ее. Долго молился Владыка, благословил в бессознании лежавшую больную и удалился. Больничные сестры и сиделки видели, как молился, стоя у ложа больной, “странный русский священник”. И что же, к полночи больная поднялась с постели и потребовала свою одежду, желая покинуть стены госпиталя. Удивленные сестра и сиделки, — ведь больная не была в состоянии подняться, а вот сейчас бодро встала и так же бодро направилась к ним, — вызвали врача. Освидетельствовав больную, врачи признали ее совершенно здоровой, и при опросе выяснили, что к ней “приходил кто-то в черном, сказал, что она здорова и может идти домой”. Больная не назвала имени “посетителя в черном”, приказавшего ей встать и идти домой, но врачам не трудно было установить, что это был владыка Иоанн.

3/16 мая 1963 года, в разговоре о Сан-Францисской смуте, сказал мне митрополит Анастасий: — Я не узнаю владыку Иоанна. Прежде тихий, молчаливый и кроткий, он проявляет настойчивость, оживился, неуступчив ... Что же произошло с Архипастырем подвижником? Вся его жизнь была всецелой отданностью Богу и служением Церкви, исключающим личные интересы или, тем более, кружковые. Кружковщина, как отрицательное, а в ограде церковной и пагубное явление, была абсолютно чужда владыке Иоанну. Но она существовала и существует. Владыка видел происходящую в ограде церковной подмену ПРИНЦИПА соображениями кружковой и личной выгоды или заинтересованности, и он оживился, стал настойчивым и неуступчивым. Его отношение к тому или иному вопросу церковной жизни всегда вытекало из принципиального значения данного вопроса, а оценка событий и фактов никогда не ставилась в зависимость от того, кто является автором, виновником данного вопроса, явления или события. Архиепископ Иоанн не умел жертвовать объективностью ради личной дружбы, ради личной привязанности или, тем более, приносить объективность в жертву за личные, ему оказанные услуги.

Необычно строгий в вопросах канонических и в верности православно-русским традициям и обычаям, владыка Иоанн, в то же время, был чужд церковного провинциализма. Эта черта ярко в нем выявилась в почитании и прославлении им, в бытность Архиепископом Западно-Европейским, святых Франции, живших до разделения Церкви; эта его черта ярко выявилась и в вопросе сохранения за переходящими в Православие их прежних имен, полученных в крещении, если данный святой жил, подвизался и был прославлен до разделения Церкви Христовой.

— Скажите, как вы относитесь к митрополиту Антонию и о. Иоанну? — как-то спросил меня заведующий библиотекой Богословского Факультета Белградского Университета В. Ф. Фрадинский. Прошло со дня того свыше 35 лет. За эти годы со многими церковными деятелями привел Господь встретиться, многое слышать и видеть в ограде церковной, а вопрос В.Ф. Фрадинского — “как вы относитесь к митрополиту Антонию и владыке Иоанну” звучит по нынешний день. Ответом на этот вопрос В.Ф. Фрадинский измерял меру духовности вопрошаемого и определял степень его пригодности для служения Церкви. Этот вопрос актуален и ныне. Он и поныне остается верной меркой для определения духовной качественности и деловой пригодности трудящихся на Ниве Христовой.

1967 г.